На весах судьбы: Звезда и смерть Султана Кушхова

В этом месяце (август 2016) исполнится 56 лет, как оборвалась жизнь кабардинского писателя Султана Кушхова. Его гибель вызвала много вопросов, вокруг нее ходили самые невероятные слухи, и до сих пор случившееся окутано тайной.

Что же случилось в ночь с 16 на 17 июля 1960 года, коль даже в интернете нет фотографий (поэтому иллюстрацией этого материала служит детская фотография Султана и здание библиотеки, которой он руководил перед смертью) кабардинского писателя, а имя его практически забыто?

Массовая альпиниада КБАССР 1960 года, когда на Эльбрус поднялось рекордное к тому времени число горовосходителей (по одним сведения – 1380, по другим – 1395/96 человек), омрачилась трагедией. В одном из лагерей, где проходили акклиматизацию участники, погиб директор республиканской библиотеки им. Крупской (ныне Национальная библиотека), бывший второй секретарь обкома комсомола, кабардинский писатель Султан Кушхов. Нерядовой человек в республиканской элите, чья биография складывалась стремительно и только по восходящей.

 Но именно после этого его имя практически было подвергнуто забвению. Процитируем статью «Талант, которому не суждено было раскрыться» («Газета Юга», 2010) журналиста Тазала Машукова:

«Память о Султане Кушхове долгие годы была предана в республике забвению. На его имя было наложено негласное табу еще со дня трагической гибели. Ни одна республиканская газета не опубликовала некролога о нем и даже соболезнования. Руководство республики усмотрело в его гибели не несчастный случай и убийство, а скорее всего самоубийство, во что не мог поверить ни один человек, когда-либо встречавшийся и работавший с ним. Но эта версия нужна была тогда кое-кому. …Юбилейные даты – 50-, 60-, 70-летие писателя никогда публично не отмечались даже литературной общественностью, в родном селении Сармаково в Зольском районе, в Государственной Национальной библиотеке КБР имени Т. К. Мальбахова. Его имя до сих пор не увековечено в названиях улиц, школ, библиотек… И в эти дни 80-летия со дня рождения С. Кушхова юбилей его не отмечается нигде, никем».

Строки эти, напомним, писались в 2010 году, но и сегодня в отношении к писателю Султану Кушхову ничего не изменилось. Попробуем разобраться, в чем тут дело и почему так случилось.

Итак, в ночь с 16 на 17 июля 1960 года с Султаном Кушховым произошло несчастье – его тело нашли в реке примерно в двух километрах от лагеря «Баксан». Нашли без ботинок и штанов, которые остались на берегу Баксана.

Трагическая смерть Султана вызвал множество слухов и пересудов, которые можно свести к двум предположениям: на самом ли деле произошел несчастный случай или имело место криминальное происшествие – доведение до самоубийства, а то и хладнокровно осуществленное (столкнули в реку) убийство. О последнем заговорили уже на похоронах, которые состоялись в Сармаково. Активно это муссировали родственники, но с годами криминальная версия нашла и других сторонников.

Ее придерживался известный кабардинский литературный критик Петр Шевлоков, писавший:

«Сложилась парадоксальная ситуация, когда редкий по силе и совершенству талант не только не был востребован, он вызывал раздражение и плохо скрываемую зависть. И как бы дико это ни звучало: его талант его же и погубил». (Цитируем по книге «Избранные произведения»).

Еще более категоричен ныне здравствующий кабардинский классик Кашиф Эльгар:

«Есть много людей, и я в том числе, считающих, что Султан умер не своей смертью. Поводов к такой версии более чем достаточно. Один из них – запрет на публикацию некролога, который мы подготовили после его гибели. До своего тридцатилетия Султан не дожил менее месяца…».

Это цитата из книги «Род Кушховых» (Нальчик, 2001), в которой опубликован материал о Султане под красноречивым заголовком: «Прерванная мелодия молодости». Так и хочется добавить в него еще одно слово – насильственно.

На это намекает, как в цитируемой статье, так и в своей книге «О пережитом без ретуши» (Нальчик, 2013), уже упоминаемый Тазал Машуков.

Полное несогласие с данной точкой зрения высказывают люди, непосредственно работавшие с Султаном Кушховым в последние годы его жизни.

Известный государственный деятель республики М. И. Докшоков, в 1952-1957 годах возглавлявший комсомольскую организацию Нагорного и Зольского районов:

– Очень много слухов ходило в связи с трагической гибелью Султана, кое-кто находил в ней насильственный акцент, но все это полнейшая ерунда; я даже мысли не допускаю, что имело место нечто подобное. И кому адресовано данное предположение? Товарищам по комсомолу? Тем, с кем вместе работал? В те времена, в отличие от нынешних (разговор происходил незадолго до смерти Мусы Ильясовича), подобное было просто невозможно.

Известный государственный деятель Кабардино-Балкарии Ф. Т. Арсаева, работавшая в 1950-1957 годах в обкоме ВЛКСМ, в том числе на протяжении семи лет – первым секретарем:

– Султан действительно человеком был неординарным: талантливым, творческим, умеющим не только говорить, но и излагать свои мысли на бумаге. Но при этом весьма непростым, себе на уме, частенько заносчивым. Порой казалось, что его слово опережает мысль. Скажет и смотрит – как отреагируют присутствующие. А многие осознавали, что он сказал о нечто обидное, а понять чем именно их обидели, могли не сразу.
Обком комсомола воспринимал как трамплин к другим высотам, прежде всего партийным. Видел себя – по подготовке, кругозору, образу мышления – комсомольским лидером. И такие слухи, что он более достоин, ходили. Кто их распускал, было известно, но я не хочу об этом говорить. Не мы решали, кому какую должность занимать, это была прерогатива обкома партии. Меня партия в лице первого секретаря обкома КПСС Т. К. Мальбахова направила в те годы в Министерство просвещения (1957), далее – в Министерство культуры республики (1958-1963). Узнав о смерти Султана, я поехала в Сармаково, взяв с собой весь коллектив республиканской библиотеки. На всю жизнь в памяти остались похороны, на которые пришло множество людей, и чувство сожаления от того, что так трагично завершилась жизнь талантливого человека. Столь рано, а главное, если уж начистоту, только по его же глупости…

А. И. Исмаилову, человеку в Кабардино-Балкарии широко известному, в этом году исполняется 90 лет, но памяти его стоит позавидовать. В 1953 году возобновился выход газеты «Советская молодежь» и Али Исмаилович стал ее редактором, являлся членом бюро обкома ВЛКСМ. Кушхов при нем работал в газете, при нем его избрали вторым секретарем. Был А. И. Исмаилов и в числе участников той самой альпиниады, причем видел Султана совсем незадолго до его ухода из жизни:

– Смерть Кушхова – событие трагическое, но однозначное: это был несчастный случай. Слухи, возникшие после его смерти, имели общую природу: близкие люди не могли смириться со столь неожиданным концом молодого человека и, не располагая всей имеющейся информацией, домысливали в силу своего разумения и понимания. Версия насильственного конца была самой простой в данном случае. Но я, знавший Султана как никто другой, уверяю: никакого заговора, тем более насилия в отношении него не было. Были стечение обстоятельств, некая растерянность, приведшая к необдуманному решению, вылившиеся в конечном итоге в трагедию.

Итак, две прямо противоположные версии. Истина же как всегда где-то посередине. Вот эту самую середину мы попытаемся найти. И для начала вспомним биографию Султана Кушхова, расскажем, используя воспоминания современников, каким он был.

Султан Кушхов родился 1 августа 1930 года в селении Сармаково Зольского района. Окончил (с золотой медалью) республиканскую школу-интернат в Нальчике), поступил в Кабардино-Балкарский государственный педагогический институт. В 1951 году продолжил учебу в Литературном институте им. М. Горького в Москве. По тем временам перевестись из одного вуза в другой было практически невозможно, а перейти с курса провинциального пединститута на следующий курс столичного вуза – таких случаев вообще никто не помнил.

Вот что писал по этому поводу Петр Шевлоков, чьи воспоминания позволяют много понять в характере Кушхова:

«В Султане было много удивительных качеств. Но его настойчивость, граничившая с упрямством, меня просто поражала. Проявилась она именно в период учебы в Литинституте. Как известно, в этом учебном заведении есть одно железное правило: независимо от образования, будь ты инженер, гуманитарий или врач, учебу в Литинституте должен начать с первого курса. Естественно, оно распространялось и на С. Кушхова, когда он пришел туда в 1951 г. Но он посчитал, что это несправедливо. Более того, принялся восстанавливать статус-кво. А когда он поделился со мной, как он это будет делать, меня оторопь взяла. Я закончил в Нальчике два курса пединститута. Пусть переводят меня на третий курс, пойду к директору Серегину, – заявил он на исходе первого месяца учебы. Зная, насколько строг Иван Николаевич, я начал его отговаривать, но Султан был настроен решительно. Пошел, конечно.

Первый раз директор и слушать его не стал, второй раз говорил с Султаном ласково, по всем другим вопросам пообещал всякую поддержку. Но не таков был наш Султан, пошел где-то через неделю в третий раз. На этот раз Серегин был с ним подчеркнуто сух и строг. Поняв, что Кушхов от него не отстанет, директор согласился, но поставил перед ним практически невыполнимое условие: «Видимо, вы по-хорошему не успокоитесь. Так вот, даю вам сроку десять дней, подучите за это время на «хорошо» и «отлично» весь спецкурс, который вы в пединституте у себя не проходили. Сдадите – переведу».

Когда Султан рассказал мне это, у меня волосы дыбом встали, шутка ли, за такой период сдать десять труднейших зачетов и экзаменов! Мне кажется – и это не только мое мнение, – что никто, кроме него, не справился бы с таким колоссальным объемом работы, а Султан выполнил это условие блестяще. Конечно, заслуживает уважения и то, что Серегин оказался хозяином своего слова: впервые в истории Литинститута был создан прецедент перевода первокурсника на третий курс. Более того, когда Кушхов пошел к нему доложить о выполнении задания, реакция всегда сдержанного в проявлении чувств и очень строгого Ивана Николаевича была неожиданно эмоциональной и неподдельно радостной.

Вот так, благодаря, конечно, не только настойчивости, но и своему таланту, С. Кушхов стал первым выпускником Литинститута в 50-е гг. Он закончил-таки это престижное учебное заведение с отличием за три года!

Диплом свой он защищал блестяще. Надо было слышать, каким был отзыв руководителя курса – куратора С. Кушхова, известного писателя Константина Паустовского. Не обошлось, как всегда, без ложки дегтя. Критик и литературовед Шебунин сделал не совсем тактичные замечания, проистекавшие из непонимания менталитета кабардинского народа. Они, собственно, касались двух прекрасных рассказов С. Кушхова – «Два шагди» и «Механик», точнее, их персонажей, естественно, кабардинцев. Маститого критика корректно, но достаточно жестко осадил известный осетинский писатель Хаджи-Мурат Мугуев.

В приведенном здесь эпизоде с переводом на третий курс проявилось еще одно качество С. Кушхова: он всегда знал цену себе и своему таланту. Более того, он справедливо считал, что талант должно не просто беречь, способности человека обязаны начинать работать и приносить пользу смолоду. А такое отношение к рано проявившемуся дару в то время не поощрялось»…

В 1954 году, после возвращения в Нальчик, началась стремительная карьера Султана Кушхова: заведующий отделом газеты «Советская молодежь»; через несколько месяцев – заместитель председателя колхоза имени Сталина Нагорного района…

Об этой должности, несколько выпадающей из его призвания и обучения, следует сказать особо. Тазал Машуков пишет:

«Есть в биографии Султана Кушхова один любопытный, но неизвестный ее исследователям факт. В середине 60-х годов прошлого века партия и советское правительство бросило клич: на подъем сельского хозяйства направлять коммунистов и комсомольцев из городов в село. Заведующий отделом пропаганды газеты «Советская молодежь» С. Кушхов 8 апреля 1955 года обращается с заявлением в партийную организацию: «Я не имею опыта хозяйственного или партийной работы, образование у меня не сельскохозяйственное и не политическое, но я уже пять лет нахожусь в рядах партии, которая меня многому научила. Но сейчас, когда партия и правительство обращаются ко всем коммунистам города с призывом пойти на работу в село, я твердо решил стать в ряды тех, кто желает трудиться в сельском хозяйстве. Прошу партийную организацию ходатайствовать перед областным комитетом партии направить меня на работу в колхоз имени Сталина Нагорного района, я там часто бываю, знаю многих людей, местность».

Но и в родном хозяйстве Султан Кушхов не задержался – вышел сразу на республиканский уровень: на XXII областной конференции ВЛКСМ, состоявшейся 3-4 декабря 1955 года, его избрали вторым секретарем обкома комсомола. Что вполне объяснимо: политический подкованный, образованный, с широким кругозором, аргументировано и внятно умеющий выразить свою позицию, он заметно выделялся среди республиканского молодежного актива.

Ко всему прочему был по настоящему творческой личностью, хорошо владеющей словом и зорко подмечавший болевые точки времени. Героями его рассказов становятся в основном юноши и девушки: школьники («Два шагди»), ухаживающие за конями, молодые овцеводы («Туман»), чьи характеры проявляются в непростой ситуации, связанной с пропажей колхозных овец, работница МТС Аминат («Механик»), борющаяся с косностью и устоявшимися привычками…

Причем поднятой теме соответствует язык писателя – образный, индивидуальный, основанный на глубоком знании родного слова. И понятно, что рассказы Кушхова находят отклик у аудитории, обсуждаются, рецензируются; выходят и его первые книги: «Два скакуна» (1957), Рассказхэр (1958).

Вспоминает кабардинский поэт Кашиф Эльгар:

«Это была настолько яркая личность, что невозможно было его не заметить. Сразу после окончания Литинститута его направляют в «Советскую молодежь». А вскоре избирают вторым секретарем обкома комсомола. Якобы с перспективой на первого. Но именно вот тут началась мышиная возня вокруг С. Кушхова. Никогда не забуду его слов, сказанных во время одного из его приездов в Москву: «Не нужно мне ничего, ни их должности, ни положение, которое за этим следует».

Султан и не рад был, что его прочат в первые секретари обкома комсомола. Впрочем, вскоре с ним обошлись, мягко говоря, некорректно: не только не избрали первым секретарем, а направили в библиотеку им. Крупской…

Уверен, в кабардинской литературе Султан Кушхов стал бы в один ряд с такими писателями, как Али Шогенцуков, Бетал Куашев и Алим Кешоков, проживи он еще хотя бы лет десять. В этом убеждают его произведения, которые незадолго до своей кончины собрал незабвенный Петр Шевлоков. Они вместе учились в Литинституте, были дружны. Последняя, третья книга С. Кушхова, которую несколько лет назад предложил читателям Петр Жабагиевич, называется «Мелодия молодости».

Сегодня Султану Кушхову исполнилось бы 70. Ему не суждено было дожить до зрелого возраста. Но он в свои неполные 30 лет прожил, преуспевая не только в творчестве. За свою короткую, яркую, как вспышка молнии, жизнь, Султан успел столько, сколько иному не отводится и за сто. Он оставил нам в память действительно мелодию молодости, в которой преобладают ноты человечности, совести, таланта и мужества».

…И еще о недолгом периоде работы Султана Кушхова в молодежном союзе Предоставим слово товарищам по молодежному союзу.

Муса Докшоков:

– Султан Кушхов резко выделялся среди других молодых людей. Выделялся, прежде всего, знаниями, полученными в вузе, своей эрудицией, которая говорила о круге его интересов; ему был присущ, если так позволительно выразиться, столичный шарм, особенно заметный на провинциальном уровне. Ему многие завидовали, обвиняли в карьеризме. Это касалось прежде всего его неординарного поступка, когда после окончания престижного столичного вуза – не простого, готовящего писателей он вернулся в родное село, где несколько месяцев проработал парторгом и заместителем председателя колхоза «Кавказ». Возглавляла это хозяйство, кстати, знаменитая Дадуша Гисовна Махова.

Был Султан Кушхов человеком принципиальным, порядочным, ни на кого не наговаривал, подметных писем не писал. Но порой его подводило неосознанное, внутри живущее ощущение, что он выше, глубже, умнее, которое прорывалось наружу, находя отражение в острых и едких репликах, воспринимавшимися многими в штыки. Особенно много он пикировался с Владимиром Дудуевым, с которым вместе работал.

Фаина Арсаева:

– Запомнился Султан и своими высказываниями, произносимыми, так сказать, с места в карьер, зачастую весьма и весьма обидными. Трудно сказать, была это принципиальность или нечто другое. Идет, к примеру, бюро обкома комсомола, на котором обсуждается вопрос, кто из секретарей поедет с отрядом молодежи на целину. Пятидесятые, как известно, время освоения целины, партийное поручение комсомолу. Вот Володя Дудуев и говорит: «Из секретарей только Кушхов еще не ездил; пусть он возглавит отряд». А Султан в ответ: «Пусть тот, кто получил знак и едет». Знак ЦК ВЛКСМ «За освоение новых земель» получила к этому моменту только я, значит, реплика адресовалась непосредственно мне.

А вот как дополняет этот эпизод Али Исмаилов:

– Я присутствовал на том заседании бюро, проходившем в мае 1956 года. Приняли решение, что руководителем поедет Владимир Дудуев. Он и не отказывался. Более того, выступил перед студентами пединститута, составившими основной костяк нашего отряда, с пламенной речью, встреченной бурными аплодисментами. Но на следующий день его вызвал первый секретарь Кабардинского обкома КПСС (05.1949-12.1956) Василий Иванович Бабич и сказал, что решено избрать его, Дудуева, вторым секретарем Урожайненского райкома партии. Естественно, Владимир Зрамукович сказал о поездке на целину, но услышан не был.

Ситуация сложилась патовая. Возглавлять отряд по распоряжению ЦК ВЛКСМ мог только кто-то из секретарей. Поездка дальняя и долгая – на несколько месяцев. У Фаины Тембулатовны маленькие дети, которых не на кого оставить. Султан ехать категорически отказался.

Арсаева рассказала о сложившейся ситуации московскому куратору и получила разрешение на то, чтобы руководителем назначили одного из членов бюро обкома ВЛКСМ. Выбор пал на меня.

С группой из 900 человек мы выехали в Северный Казахстан – в Вишневский район Акмолинской области и в течении трех месяцев (до 13 сентября, когда выпал первый снег) заняты были на возведении жилья для сельскохозяйственных рабочих, а потом на уборке хлеба. Кстати, наш отряд за самоотверженный труд по уборке урожая пшеницы на целинных землях был награжден переходящим Красным знаменем ЦК Компартии Казахстана и Совета Министров Казахской ССР. Но не думаю, что отказ Кушхова поехать на целину стал причиной его перевода в качестве директора республиканской библиотеки им. Крупской…

Действительно, Султана из комсомола ушли, но вовсе не потому, что с ним свели счеты, наказав за своевольное поведение и, тем более, излишнюю принципиальность, а совсем по другой причине. «По большому счету, словами Фаины Арсаевой, он просто сделал глупость, за которую надо было отвечать».

Что же случилось?

Ответ прост и содержит его знаменитое французское выражение Cherchez la femme (Шерше ля фам), которое буквально означает «ищите женщину». А поясняется в Википедии так: «Когда мужчина ведёт себя необычно или мотивация его поступков неясна, причиной может быть его попытка скрыть незаконное дело с женщиной, или произвести впечатление или снискать расположение женщины. То есть, причиной события, бедствия, преступления оказывается женщина».

Султан Кушхов как и большинство творческих личностей, был человеком влюбчивым, ценящим женскую красоту и в какой-то момент запал (выразимся так) на молодую журналистку, работавшую в республиканской газете. Что уж у них там было – другой вопрос, но Султан, получив отпор, не остановился, стал настойчиво преследовать ее своим вниманием, буквально не давал проходу. Дошло до откровенного противостояния, и журналистка пришла на прием к первому секретарю обкома комсомола.

Надо сразу сказать, что Фаина Арсаева в первый момент растерялась, не зная как поступить. Другой бы на ее месте поспешил воспользоваться предоставленной возможностью и поставить крест на карьере Султана Кушхова (в те годы даже подозрение на аморалку грозило члену КПСС, тем более, руководящему работнику, самыми серьезными последствиями), а в силу своей порядочности долгое время пыталась погасить конфликт, не давая письму хода.

Уверенность говорить так дает нам содержание повторного (письменного) обращения журналистки к ней, датированного 25 января 1957 года:

«С нашего последнего разговора прошло 8 месяцев. На протяжении этого вообще большого (а для меня очень большого периода) у меня было очень много трудных минут. И я тогда думала, что только тогда, наверное, зашевелилась и Арсаева, и другие, когда бы в минуту малодушия я по глупости покончила жизнь самоубийством. Только тогда!

Я не сторонник письменных посланий. Но звонить по этому делу нельзя (у нас в отделе все время люди), а встречаться с вами не очень то хочется. Достаточно я приходила к вам с несчастным видом, достаточно слезы лила.

Я пишу, чтобы узнать, каких вам формальных данных – заявления, письменного изложения дела или еще каких бумаг – нужно для того, чтобы сдвинуть это дело с мертвой точки и рассмотреть его на бюро. Прошу написать об этом в двух-трех словах или сообщить по телефону 8-64».

После этого об обращении было доложено в обком КПСС. Меры последовали. Дело обсуждалось на бюро обкома партии, решение было единодушным: в год 400-летия, добровольного присоединения Кабарды к России (1957), не привлекать к этому вопросу излишнего внимания, а посему не снимать, а просто передвинуть на другую работу. Такой работой оказалась республиканская библиотека.

Это был первый звонок Султану, но, как оказалось, он его услышал, но не осознал до конца.

А теперь самое время вернуться в июльские дни 1960 года, когда завершился короткий жизненный путь Султана Кушхова. И поможет нам в этом Али Исмаилов:

– Я участвовал в той знаменитой альпиниаде, более того, жил в одном домике с Султаном в альплагере «Джантуган», где юноши и девушки республики готовились к восхождению. Если уж быть точными, в одной комнате жили мы с Владимиром Дудуевым, в другой, противоположной, – Кушхов. Но через дня два он сказал, что его пригласил директор турбазы «Баксан», пообещав выделить отдельную комнату. А Султану для работы – он писал ведь ежедневно – нужна была тишина. И практически сразу случилась эта беда…

Здесь мы прервем уважаемого аксакала и передадим те хабары, которые зафиксированы в объяснительных, собранных следователем по горячим следам.

«…Вечером, уже стемнело, раздались девичьи крики с призывом о помощи. Мы все выскочили из палаток с желанием узнать, кого обижают, и выяснить, кто это делает. С обижаемой ничего не произошло: общалась с молодым человеком, вероятно, в какой-то момент ухажер распустил руки. Кричать по большому счету было не о чем и не за чем. Но в тот момент об этом никто не думал. Все оказались обуреваемы одной мыслью: найти обидчика и наказать. Тут же развернули бурную деятельность: кинулись в ту сторону, куда убежал неизвестный. А так как было темно, решили осветить берег реки фарами стоявших рядом с палатками машин»…

А теперь представим, что творилось в душе Султана Кушхова в эти мгновения. Элементарный флирт, ни к чему не обязывающий и не принуждающий, мгновенно начал превращаться в трагедию, последствия которой стали бы непредсказуемы. Чем-то похожая история, завершившаяся сломом комсомольской карьеры, уже была в его биографии. И вновь невероятное дежа-вю. Но теперь идет речь уже не о карьере, а судьбе. Судьбе творческого человека.

И тогда Кушхов, прятавшийся, как видится, в тот момент на берегу реки, принимает импульсивное, вызванное паническим настроением решение: перейти на другую сторону Баксана. Он лихорадочно снимает ботинки, затем штаны. Оставляет одежду на берегу реки и ступает в воду. Баксан – река горная, река бурная. Камнями ворочает, а тут человек…

Что произошло дальше, можно только предполагать. Предполагать с высокой точностью вероятности: поскользнулся на камнях, упал в воду, справиться с течением не смог. …Фары машины осветили берег, на котором сиротливо лежали ботинки и штаны. Вряд ли к этому моменту их хозяин был жив. Султан Кушхов сделал глупость (реплика Фаины Арсаевой), наступив на те же самые грабли, что и в первый раз.

Вновь дадим слово Али Исмаилову:

– Мы пришли в «Баксан», когда тело Султана уже нашли и доставили в лагерь. Он лежал в комнате, накрытый простыней. Милиционер, находившийся рядом, не разрешил нам не то, что приоткрыть простынь, но и подойти к нашему товарищу. И это понятно: одной из версий было убийство. Хотя никто из обитателей лагеря так не считал: вещи, как помните, лежали на берегу, следовательно, он сам разделся. А коль сам разделся, значит, сам и вошел в реку. Никто его не толкал, да и не было рядом никого.
У всех было очень тягостное и тяжелое настроение. Сочувствовали Султану, переживали его гибель. Тем более, что с девушкой, поднявшей крик, как уже выяснилось, все было нормально. С ее стороны, скорее всего, это была непроизвольная реакция…

На что? Нам не дано это узнать, да и нужно ли? Занимаясь подготовкой этого материала, мы опросили тех, кто вживую общался с Султаном Кушховым. Понятно, что сегодня, спустя 66 лет после его гибели, таких людей осталось совсем немного. В прямом смысле единицы. Никто не сказал ничего плохого об этом человеке. Все только сочувствовали, что так закончилась его жизнь.

Были поведаны и определенные моменты в его поведении, которые в какой-то мере способствуют пониманию его личности. В частности, такой. Заведующий одной из ферм Урожайненского района устроил для гостей – комсомольских работников и молодежных журналистов, среди которых был и Кушхов, нечто вроде торжественного ужина. Сидели хорошо, тост следовал за тостом, никто никого не обижал и ни над кем не подшучивал. В какой-то момент Султан встал и ничего не говоря вышел. Когда обратили внимание на его отсутствие, стали искать. Молодые ребята, которые были на улице, рассказали, что он вышел, быстрым шагом направился в сторону забора, перепрыгнул через него и направился в поле. Куда, зачем, почему никто ничего так и не понял. Почему он так поступил, Султан объяснить не смог.

Аналогичная ситуация сложилась в момент его сватовства. Султан вместе с товарищами по комсомолу приехали в пригородный к Кисловодску поселок, где проживала семья невесты. Зятя, как полагается, посадили отдельно. Он сидел, сидел, потом неожиданно встал, вышел во двор. Увидев забор, перелез через него и убежал. Никто не понял его поступка. Ребята кинулись за ним, привели обратно. С женитьбой все закончилось по правилам.

Чем могло быть вызвано такое поведение, мы попросили прокомментировать психологов. И вот что услышали. С большой степенью вероятности, Султан Кушхов был подвержен паническим атакам. Так именуют внезапные эпизоды сильной тревоги. Наступают они совершенно неожиданно, без видимой причины. Особенно подвержены таким атакам люди творческие, обладающие богатым воображением. В их числе были писатель Эдгар По, художники Винсент Ван Гог, Михаил Врубель, Эдвард Мунк… Со временем у людей, испытывающих панические атаки, могут развиваться разного рода фобии, связанные как уже с уже имевшими место ситуациями (эпизод с журналисткой), так и с местами, где настиг приступ (в данном случае, возможно, забор). Провоцирующим фактором выступает алкоголь. А ведь известно, что Кушхову пить было категорически противопоказано – он пьянел в прямом смысле с первой рюмки, терял над собой контроль.

Скорее всего, именно эта импульсивность (напомним, что это черта характера, выражающаяся в склонности действовать без достаточного сознательного контроля, под влиянием внешних обстоятельств или в силу эмоциональных переживаний), приводящая к неразумным (на взгляд окружающих) поступкам, особенно в моменты повышенной эмоциональной возбудимости, и привела Султана к печальному концу.

Котляров В.Н.

2016г.