В Залукокоаже растет огромное дерево – тополь. Мы же называем дерево Щхьэлжыг (щхьэл в переводе с кабардинского языка – мельница, когда-то здесь располагалась мельница). Под сенью его собирались на ежегоднюю молитву все жители села.
По официальной версии история Щхьэлжыг начинается с 1904 года, когда было основано село. Однако, бабушка Сана Кушхова, светлой ей памяти, прожившая более 113 лет и ушедшая из жизни в 2002 году, говорила, что не помнит, чтобы старый тополь был когда-либо хоть на сантиметр меньше. Да и размеры дерева сами за себя говорят: во всяком случае, гораздо больше 107 лет оно прожило на свете.
А было так. Наши предки, первые переселенцы, основавшие село, облюбовали место, где растет старый Тополь над родником. Родник, под стать Тополю, не малый, с чистой и прозрачной водой. И поляна живописная, с сочной и рослой травой. Словно кольцом обрамляют поляну кроны верб. Поэтому дали селу название Залукокоаже (в переводе с кабардинского «дзэл» – верба). Красота сказочная. И наши предки, еще не устроившись на новом месте, первым делом посадили плодовые деревья – у адыгов обычай такой. Построил один из первых переселенцев – Абуков Мац мельницу. Работала мельница для людей. Много хороших дел сделали братья Абуковы. Через несколько лет яркими цветами расцвел сад, ставший гордостью всех сельчан.
Но наступил 1937 год. Абуковых объявили врагами народа, только за то, что у них имелась мельница. Не знают односельчане, что с ними стало: пришли за ними военные и увезли. Не оставили ни одного из славного рода Абуковых.
Благодарные залукокоажцы и сегодня называют старый сад Абуковским. Здесь они проводили все праздники, приглашали знатных гостей. Говорят, что здесь гостили и Темборо Мальбахов, и Кильчука Кушхов. Здесь провожали в том жестоком 41-м году на войну односельчан. Здесь устраивались праздники для детей, спортивные состязания для молодых, адыгские игрища, где долгожительница Сана Кушхова, покоряла людей игрой на национальной гармони. Это место стало священным для залукокоажцев, каждый житель охранял его как свою личную собственность. Ни одной соринки, ни одной пылинки, несмотря на то, что Щхьэлжыг был единственным местом отдыха детей. Здесь человеку нельзя было совершать грех и нарушать Законы адыгского этикета. Моя мама часто вспоминает, как дедушка Харун (так называли все дети в селе смотрителя за садом) дарил им красивые плетеные из прутьев вербы корзиночки.
Многое видел старый Тополь, многое рассказать может, если кто имеет уши. Да вот беда случилась с людьми: язык заимевши – ушей лишились.
В народе у нас поверье есть: если кому нужно важное решение принять, проблему разрешить сложную – пойди к Тополю. Помолись, помолчи. Ответ придет обязательно.
Народ мудрый, просто так ничего не говорит, и я решила последовать его совету. Пришла я со своей молитвой к священному дереву:
«Знаю, Боже, ты один для всех, всех слышишь, все замечаешь. Услышь и меня. Один вопрос не дает мне покоя: что случилось с моим народом? Хозяйствовали, жили на земле, сохраняли ее дивную красоту, законам ее подчинялись. Вырастили здесь замечательный сад.
А сегодня нет замечательного сада. Срубили его на шашлыки. Лишь старый Тополь все стоит над родником, напоминая о времени, когда люди, лишенные многих благ, неграмотные, были носителями высокой культуры. Родник, который более века поил жителей, не высох, но утратил свои целебные свойства: он весь зарос водной растительностью и завален мусором. Отдыхающих здесь очень много, как и в былые времена. Но приглядываясь к ним, замечаешь, что они не коренные жители, а приезжие. Они безжалостно рубят уцелевшие ветки, оставляют после себя гору мусора.
Сейчас у нас принято убирать и приводить в порядок территорию федеральной трассы: как же иначе, проезжающие увидят, какие мы. А что творится с нашими реками, родниками немногих волнует. Ученые говорят, что есть генетическая память. Иначе как объяснить, что без указаний, без подсказок многие дети часто здесь убирают мусор, очищают родники. Пытаются спасти это уникальное место. Ежегодно проводят акцию «Мы за чистый мир!». Нравственные критерии всегда были основой нашей культуры. Кабардинцы говорят «щхьэр псэумэ пы1эр егъуэтыж» (если голова целая, папаха найдется). И я надеюсь, что вспомнит мой народ о завете предков.
Стою перед этим старым Тополем и думаю обо всем этом. Пусть эта исповедь прозвучит для наших собственных адыгских ушей громче, чем для кого – либо, так как мы забыли основную заповедь адыгского этикета: адыгагъэр ар къабзагъэщ (адыгство – прежде всего чистота).
Жизнь идет своим чередом. Новые люди, новые поколения.
Дерево стоит, корнями вросло глубоко в землю, ветви тянутся к солнцу, не так, как мы живем на этой земле. … Оставляю, Боже, заботу свою на Тебя…»
И слышу я в ответ: «Весна придет – трава вырастет».
Галимат Макоева
