В 80-х годах 19-го века в России усилились гонения на сектантов христианской веры. Под давлением властей и православной церкви сектанты центральных областей России и Украины искали пристанища на окраинах Российской империи. Немало их оказалось и на Кавказе, где можно было купить землю для всей общины. В те годы благодатные земли между Пятигорьем и рекой Малкой не были заселены. По склонам Джинальского хребта и на равнине вольно простирались прекрасные сенокосы и пастбища. Заросшие вербами, терновником, барбарисом, хмелем балки радовали глаз…
То тут, то там буйствовала дикая конопля, похожая на трёх-четырёх метровые ели. С такого «деревца» можно было струсить с полведра голубого семени, любимой еды голубей. Помню, что мама толкла в горшке семя и полученное молочко использовала для приготовления теста.
Эти благодатные земли принадлежали казне и кабардинским князьям, многочисленные табуны которых привольно паслись на тучных пастбищах. В те годы многие князья кавказских народов, стремясь жить не хуже московской и питерской знати, нуждались в больших деньгах и старались наполнять свои кошельки за счёт продажи земли хлынувшим на Кавказ сектантам. Так, на территории Кабарды появились Тамбовка, Ново-Ивановка, Кременчуг-Константиновка, Хомяковский, другие хутора.
В начале 80-х годов в районе Пятигорья появились посланцы из сёл Шендеривка и Комаривка Корсуньского уезда Киевской губернии. Они узнали, что князь Атажукин из села Ашабово продаёт землю в 25-ти верстах от Пятигорска на речке Золка.
На ходоков из Киевщины местность при впадении Первой Золки в Центральную произвела благоприятное впечатление. Величественные горы на горизонте, голубоватый Джинальский хребет, множество родников и речушек с хрустально-чистой вкусной водой и мелкой рыбой, животворящий воздух и плодородная степь, полная зайцев, лис, дроф, куропаток, перепелов, коростелей и другой живности, кустарники и небольшие рощицы по балкам. Всё это покорило ходоков, и договор о покупке полутора тысяч десятин земли по 40 рублей за десятину (20 рублей сразу и 20 впоследствии) был подписан. Своё село ходоки заложили на левом берегу Центральной Золки. В пойме речки были густые заросли больших верб, давших речке название Дзалюко (по-кабардински верба называется дзаль). Русские по-своему переделали кабардинское слово и стали называть все вербные речушки более привычно для их слуха – Золками. Такое название в настоящее время имеют десять речушек, образующих одну Золку, впадающую в реку Куму.
Старожилы Зольского не помнят точной даты зарождения села. Но на время переписи 1884 года его ещё не было, а в 1886 году во время Военно-конной переписи упоминается хутор Атажукинского Товарищества (первое название баптистского поселения на Золке), в котором жили уже 15 хозяев, имевших лошадей:
У Токаренко Никиты и Тимофея, Ягодзинского Павла было по 5 лошадей. Хромых Павел, Кучеренко Савва и Чередниченко Дмитрий имели по 3 лошади, Палённый Николай и Черевко Евгений по 4, Сатырь Пётр, Погарецкий Иван и Чередниченко Иван – по 6 лошадей. Больше всего, 9 и 7, имели Юрковский Иван и Якушкин Антон. А Черевко Матвею принадлежали 2 мула.
Эти новосёлы были состоятельными людьми, но бедняки и батраки, вроде: Малошенко Мыны, Митяшкина Якова и братьев Ильи, Никиты и Карпа Полищук, никакой живности не имели.
О том, что в сёлах было много безлошадных, наглядно видно из итогов Конной переписи. В 1886 году в Ашабово числилось 514 хозяйств. Из них 249 – безлошадные, зато у Кушхова Шамиля было 106 лошадей [Согласно посемейным спискам Ашабово за 1886 Кушхову Шамилю Аисовичу было 8 лет. Его отцу Аисе Ильясовичу принадлежало 60 лошадей и 20 жеребят – прим. Zolka.ru], у князя Атажукина Эдыка – 85 [Согласно посемейным спискам Ашабово за 1886 Атажукину Эдыку принадлежало 70 лошадей и 30 жеребят – прим. Zolka.ru], у Бацева Шамиля – 83, у Шогенова Хату – 55, у Канкулова Хачима – 50 [Согласно посемейным спискам Ашабово за 1886 Канкулова Хачима там нет. Богаче в роду был Канкулов Якуб Хасанавич, который владел 60 лошадьми и 25 жеребятами – прим. Zolka.ru]. Около 200 хозяев имели по 1-2 лошади.
Заложенное в конце 1884-го или в начале 1885 года поселение баптистов в 1887 году по императорскому указу получило название «Хутор Атажукинского товарищества» и в административно-полицейском отношении приписано к Атажукинскому сельскому правлению. В 1907 году его по императорскому указу переименовали в Баптистский хутор и Харченко Нестора избрали старостой.
Вначале даже самые богатые жили во времянках – турлучных хатках, обмазанных глиной, или в полуземлянках. Для сооружения времянок годились стволы и ветки верб и кустарников. Для постройки домов, сараев и амбаров новосёлы, не спеша, заготавливали стройматериалы. Их покупали в Пятигорске или в соседних аулах Ашабово, Бабуково и в станице Зольской. Довольно скоро был построен кирпичный завод и приобретён пресс для изготовления черепицы.
Целинная земля давала невиданные для украинцев урожаи, особенно кукурузы, выращивать и использовать которую новосёлов научили кабардинцы. Близость курортного Пятигорска благоприятно действовала на развитие села и обогащение хозяев, с большой выгодой поставлявших курортникам свежее молоко, молочные продукты, мясо. А также овощи, которых в дореволюционное время местное население не выращивало. Как-то отец мне показал один дом, где жила богатая вдова, любительница свежих молочных продуктов. Оказывается, отец, будучи батраком, по заданию хозяина за 25 верст успевал к завтраку принести этой барыне свежее молоко, сметану и творог!
В хуторе, как грибы после дождя, вырастали саманные, а у зажиточных кирпичные или саманные с кирпичной облицовкой просторные дома, конюшни, сараи, амбары для зерна. У самых богатых (Балабан, Николаенко, Дьяченко, Токаренко, Погарецкий и другие) дома были покрыты жестью, в том числе и оцинкованной. Собственное производство черепицы позволило селянам отказаться от соломенных крыш даже для сараев.
С каждым годом всё выше поднимались сады, и во время моего детства из-за разросшихся груш и яблонь даже больших домов не было видно. Хутор рос за счет отделения молодых семей от родителей и новых переселенцев.
К 1900 году в нём было уже 34 хозяйства (112 мужчин и 101 женщина). 1 июня того года группа селян (Третьяк Дмитрий, Балабан Григорий, Погарецкий Иван, Кушнаренко Дмитрий, Добротворский Фома, Якушкин Трофим, Дьяченко Андрей, Крижановский Александр, Ягодзинский Павел, Токаренко Тимофей и Харченко Нестор) взяли в банке кредит – 30 330 рублей. На них они приобрели 456 десятин казённой земли по правому берегу 4-й Золки, которую старожилы до настоящего времени называют Казённой. Она впадает в Большую Золку у современного села Светловодское. Кредит был взят с условием выплаты по 796 рублей 17 копеек 1 апреля и 2 октября в течение 55-ти с половиной лет. Всего 111 платежей по установленной сумме. Банк был уверен, что состоятельные крестьяне долг выплатят.
К тому времени у Якушкина имелось 6 лошадей и 22 головы крупного рогатого скота, у Харченко 8 и 18, у Дьяченко 5 и 22, у остальных было по 2-4 лошади и по 5-8 голов крупного рогатого скота. Из-за отсутствия данных не известно как разделили приобретённую землю. Известно лишь, что до революции у Токаренко Павла было 50 десятин пахотной земли, а у Балабана Захара Григорьевича в два раза больше.
Эти поля, на которых работали многие батраки, давали хорошие урожаи, и хозяева, используя дешёвую рабочую силу, заметно богатели. Некоторые из кулаков были невероятно жадными! Обычно во время религиозных праздников пастухам дарили пироги, куличи, варёные яйца… Зачастую хозяйка, у которой была только одна коровушка, дарила больше, чем Николаенко, выгонявший со двора 12 коров.
Скряги накапливали капитал и держали его без пользы для семьи в кубышках. Дмитрий Чередниченко, у которого было три сына и несколько дочерей, и дом построил просторный, и в тайне от членов семьи запрятал «на чёрный день» клад ассигнаций, золота и серебра. Сыновья догадывались, что отец, держа семью на скромном пайке и экономя на одежде для детей и внуков, прячет от них деньги. Но никто не мог выяснить, где он их таит. Умирая, старый Дмитрий пытался сказать сыновьям, где его клад, но не мог выговорить ни слова. Лишь через много лет его сын Иван стал ломать старую времянку и неожиданно обнаружил кувшин с деньгами. Сохраняя тайну от братьев, нашедший клад сжёг уже не нужные «катеринки», а золотишко и серебро поменял на советские деньги не в Пятигорске, а вдали от него. Лишь через много лет жена Ивана проговорилась о том, что детей она одела за сбережения их деда Дмитрия.
И Павел Токаренко припрятал кувшин с золотом и серебром. Об этом знали многие, но для односельчан так и осталось тайной, где он закопал его. Ходили слухи, что хозяин, вернувшийся после войны из Сибири, сам тайно выкопал свой клад.
Село разрасталось, к ранее названным добавились Антоненко, Борщенко, Волченко, Гнедов, Ефременко, Глушенко, Кириченко, Котовский, Крамарь, Кобзарев, Лошаченко, Лысохмар, Микулин, Каплаухий, Скорик, Степаненко, Федоренко, Яценко… Большинство из них пополнили ряды небогатых крестьян. К началу советской власти в хуторе, который в 1922 году получил название села Зольского, было уже около 70 дворов.
Гражданская война на Баптистский хутор особого влияния не оказала. Баптисты по своим религиозным убеждениям не берут в руки оружия, поэтому их среди сражающихся почти не было. Воевал ли кто на стороне белых, не знаю, но несколько человек против них сражались. Мой дядя Карп Александрович, Иван Григорьевич Кравченко и сын хуторянина Гнедова воевали в составе Красной Армии, а один из Ягодзинских был красным партизаном. Карп Полищук погиб при обороне Царицина, Кравченко после войны был председателем сельсовета, а затем колхоза «Маяк». А Гнедов, по слухам, где-то в Сибири служил в Красной Армии и дослужился до высоких чинов.
Считая, что всякая власть от бога, хуторяне советскую власть приняли довольно спокойно. Вскоре после её установления в селе образовался Комбед, занимавшийся вопросами улучшения положения батраков и бедных селян, а также отряд ЧОН (Части особого назначения). Помню, как командир этого небольшого отряда Чередниченко Александр обучал молодых ребят строевой подготовке и обращению с оружием. В сельсовете, располагавшемся в небольшом доме рядом со школой (кирпичное здание, построенное как молельный дом в 1910 году), в специальной пирамиде стояло 8 винтовок, а рядом – железный ящик с патронами. Ключ от ящика хранился у секретаря сельсовета.
Удивительно, но винтовки никто не охранял. В те годы мы, детвора, часто находили винтовочные патроны. Ребята постарше, когда секретарь куда-то отлучался, брали винтовку и стреляли по воронам. Даже я однажды заполучил в руки винтовку и пальнул из неё, свалившись назад от отдачи.
Уместно заметить, что в селе воровства не было. Не помню, чтобы запирались на замок дома, школа, изба-читальня. Только лавки запирались, но сторожей возле них не ставили. В Зольском обслуживали покупателей кооперативная лавка у двора Николаенко (позже Нахушева) и частная во дворе Оксаненко (позже Эльчапарова), недалеко от школы. Борясь за покупателей, продавцы старались обслуживать их лучше. У Оксаненко все товары были чуть дороже, зато у него можно было взять нужное в долг и в любое время суток. В один из летних вечеров мама обратила внимание на то, что в лампе керосина нет. Она дала мне 16 копеек (15 на три литра керосина и одну копейку на две конфетки) и послала в лавку. Я побежал в кооперативную, но она уже была закрыта. Помчался к Оксаненко. Он работал во дворе. Увидев меня с бидончиком для керосина, хозяин оставил свою работу и пошёл в лавку. За мои 16 копеек он налил 3 литра керосина, но я остался без конфеток.
В селе появились большая молотилка, её приобрел Николаенко, и одноцилиндровый дизель, купленный Павлом Токаренко. Он приводил в действие молотилку, а зимой – небольшую мельницу. На полях появились косилки, заменившие косарей и жниц, лобогрейки и чудо техники докомбайнового периода – жатки-самосброски и жатки, которые не только косили, но и связывали скошенное в снопы. Но на небольших полосках бедняков до самой коллективизации хлеб убирали вручную: жали серпами или в лучшем случае косили косами. Убранный хлеб связывали в снопы, укладывали в специальные копны для просушки, а затем привозили во дворы для обмолота. Самые бедные, расстелив снопы на чисто подметённом дворе, обмолачивали их деревянными цепами. Те, кто побогаче, обмолачивали снопы специальным каменным катком. Его, тяжёлый и ребристый, по разложенным на току снопам таскали лошади или волы. Самые богатые свой урожай обмолачивали молотилкой.
После уборки колосовых на всё село начинал «чмыхать» дизель – его называли просто мотор – раздавался мощный гул молотилки, начинавшей свою работу во дворе Никифора Николаенко. Сам он не сеял, не косил и не молотил. На него гнули спины батраки, а во время молотьбы и многие из тех, кто после обмолота брали его молотилку в свои дворы. Ребятне было очень интересно наблюдать, как 6 пар сильных волов тащили молотилку в другой двор, и ещё пара волов или тройка лошадей тянула вслед мотор. И вновь на всю округу неслось «Чмых! Чмых!» дизеля и «Гов-в-в! Гов-в-в!» молотилки. Мы, детвора, готовы были целыми днями крутиться вокруг молотилки и мотора, особенно в тех дворах, где работали наши отцы и матери, и где хозяйки не жалели для нас куска хлеба, борща или чего-нибудь вкусненького. Бывало, в таких дворах мы даже засыпали на свежей соломе. Прошло уже 80 лет, а я помню бабушку Крамареву, которая накормила меня борщом, дала кусок пирога с фасолью, а затем и уложила спать в саду.
В Зольском противоречия между бедными и богатыми не были так заметны, как в других местах, где закабалённые бедняки жгли поместья своих эксплуататоров, а те с помощью полиции и войск расправлялись с непокорными, пороли их, сажали в тюрьмы и ссылали в Сибирь. Но в душах бедняков накапливалось недовольство, и лишь вера, требовавшая любить ближнего и прощать обиды тем, кто их нанёс, сдерживала взрыв недовольства.
Советская власть внесла в жизнь села много нового и способствовала выходу наружу недовольства бедноты. Уже в 1926 году сельский Комбед принял решение о высылке из села кулака Павла Токаренко. В составленном 23 октября 1926 года акте отмечалось, что П. Токаренко до 1917 года владел 50 десятинами земли и «имел кабальные отношения с окружающим населением». Летом 1927 года был выслан Кушнаренко (Кушнир). Тогда я впервые увидел большую грузовую автомашину, на которой увезли его семью, как тогда говорили, «на Соловки». Многим навсегда осталось неясным, почему выслали не самых богатых.
1927 год памятен многими важными событиями. Весной того года зольчане доверили сельское стадо, более 250 коров, моему отцу, Илье Александровичу Полищуку. Он вызвал из Шендеривки 15-летнего племянника Васю, так как требовался и подпасок. Вторым подпаском стал мой брат Саша, которому шел 8-й год.
Летом того года в ряде сёл начались выступления недовольных раскулачиванием и высылкой кулаков за пределы Кабардино-Балкарии. Вблизи Зольского не было слышно стрельбы, но над селом в сторону Каменномостского стали летать самолёты и в сельсовет начали привозить со стороны гор трофейное оружие: винтовки, в том числе английские и бельгийские, пулемёты и даже бомбомёт на колесиках. Я на правах сына уборщицы сельсовета вертелся вокруг этого оружия и однажды, когда там никого не было, решил заглянуть в ствол бомбомёта. Голову туда сунул, а вытащить не мог. Пятясь назад, я выкатил за собой то страшное орудие. Под хохот мужчин, находившихся во дворе, меня освободили от его железных «объятий».
В 1927 году группа зажиточных крестьян (братья Дьяченко, братья Погарецкие, Ягодзинский Фёдор и Волченко Моисей) объединились в ТОЗ (Товарищество по совместной обработке земли), приобрели американский трактор «Фордзон» и стали совместно обрабатывать свои поля. Появление того трактора, за рулем которого сидел бывший питерский рабочий, коммунист Моисей Волченко, стало выдающимся историческим событием! Стоит отметить, что «Фордзон» был лучшим среди всех тракторов, работавших в сельском хозяйстве, а этот ТОЗ стал началом создания колхоза «Маяк», одного из первых в Нагорном районе Кабардино-Балкарии.
Уже говорилось, что жители Зольского спокойно приняли советскую власть и новые праздники отмечали так же активно, как и религиозные. В 1927 году к 10-летию советской власти селяне собирались особенно торжественно провести день 7 ноября. В то же время затаившиеся её противники к осени стали распространять слухи о конце света к 10-летию Октябрьской революции, ссылаясь на предсказания Библии. Помню, как к соседке, у которой собралось несколько женщин, пришла незнакомая сектантка, которая, манипулируя 15 спичками, доказывала, что грядёт конец света. Сначала из спичек она составила «сатанинское» число 666, а затем из тех же спичек сложила слово СССР, а потом – СТАЛИН… Утверждая, что СССР и его руководитель Сталин – творения сатаны, плутовка предвещала близкий конец света и советовала готовиться к нему, а не к празднованию дня Октября.
Думаю, что в те дни не только эта «вещунья» ходила по селу, но всё равно 6 ноября в школе негде было яблоку упасть – полсела пришло на торжественное собрание! Открывая его, Волченко Моисей отметил, что благодаря советской власти в Зольском в недалёком будущем появится электричество, радио, клуб с кино, средняя школа и больница, на полях будут работать трактора и комбайны, которые сразу же станут молотить скошенный хлеб. Через село проведут хорошую дорогу и пустят трамвай до Ашабово.
Кто верил словам коммуниста, а кто и не верил. Но жизнь показала, что Волченко был прав. Лишь одно его предсказание не сбылось – трамвая в Зольском нет, зато селяне получили то, о чём и не мечтал бывший путиловец – телевидение и газовое отопление.
7 ноября утром в центре села собрались сотни взрослых и детей. Волченко Моисей восседал на тракторе, над которым развевался красный флаг. К трактору были прицеплены три подводы, на которые усадили старушек и детей. В 10 часов праздничная колонна от школы двинулась по улице вверх, в сторону села Залукодес. За трактором, тянувшим подводы, двигалось еще с десяток подвод, на которых везли котлы, дрова для костра, продукты и т. п. За этим обозом шли сотни людей.
Под аккомпанемент гармошки молодежь пела революционные песни: «Мы кузнецы, и дух наш молод», «Наш паровоз», «Смело мы в бой пойдем за власть советов» и другие. Когда праздничная процессия прибыла к кургану, стоящему у слияния Центральной и Южной Золок, состоялся митинг, праздничный обед, игры и соревнования по стрельбе, в том числе стрельбе по тарелочкам. Многие годы селяне праздновали на этом кургане и день 1 Мая, и день 7 ноября.
Осенью наша семья «забогатела», как говорили в селе, – на заработанные деньги отец в Пятигорске купил очень хорошую серую корову, которая давала в день до 40 литров жирного молока.
Зима с 1927 на 1928-й год выдалась суровой. В одну морозную ночь на небе даже появились сполохи северного сияния, что очень удивило селян, а затем начались снегопады и метели. Нашу полуземлянку засыпало снегом полностью. Отцу приходилось прокапывать в снегу тропинку от дверей, а от окошек щели, чтобы в комнату проникал свет. Сильные морозы и снежные заносы заставили зайцев ночами посещать сады и обгрызать деревья. Волки большими стаями подходили к Зольскому, ночами заходили во дворы и приносили людям немало беды. Участились нападения волков на людей.
Мимо нашей хатёнки проезжали все, кто из Малки или Камлюково ездил в Пятигорск на базар или по каким-то делам. Однажды вечером к нам погреться зашёл знакомый кабардинец, возвращавшийся из Пятигорска в Камлюково. Уже стемнело, и отец, опасаясь за его жизнь, стал упрашивать его остаться у нас ночевать. Однако камлюковец решил ехать домой. Через некоторое время, ложась спать, мы услышали его крик со стороны холма, на который он успел подняться. Несколько парней на конях с ружьями помчались на выручку несчастному. Но помощь опоздала. Большая стая хищников очень быстро растерзала лошадей и человека. На месте трагедии вокруг саней лежали только кости.
В 1928 году в нашем селе был организован колхоз «Маяк», в который вошли бедняки и середняки. Никого в колхоз не загоняли, как об этом пишут некоторые историки. Более того, вначале принимали не всех желающих. В 1928 году и нашу семью в колхоз не взяли потому, что у нас не было ни земли, ни тягла. Отец и на 1929 год оставался пастухом, а зимой добился выделения нам 3-х гектаров земли недалеко от Казённой Золки. По совету товарищей весной 1929 года отец договорился с одним единоличником, который вспахал наше поле и засеял его яровым ячменём. Только осенью 1929 года, когда колхозниками стало большинство селян, приняли и нас. В том году наша семья наконец-то переселилась в собственный домик. В начале 1929 года отец купил у Ильи Харченко небольшой огород с недостроенной хаткой. К осени её достроили, и мы, наконец, покинули нашу землянку.
В декабре 1929 года избрали правление колхоза, в которое вошли бывшая батрачка Дьяченко Татьяна, Чередниченко Иван и Дьяченко Николай. Кандидатами в члены правления избрали Палённого Ивана, Ягодзинского Григория и Яценко Василия. Избрали Совет колхоза в составе 16 человек и ревизионную комиссию. Её членами стали Добротворский Иван, Кравченко Анна и Полищук Илья, кандидатами – Микулин Василий, и Палённая Мария. В состав Совета колхоза вошли и члены ТОЗа.
Колхоз очень быстро завоевал авторитет. Уже 24 января 1930 года общее собрание рассматривало заявление десяти кабардинских семей из соседнего села с просьбой принять их в колхоз «Маяк». К сожалению, из протокола собрания, в котором приняли участие 98 мужчин и 78 женщин, не видно из какого села были они. В колхоз те семьи не взяли, вероятно, потому, что село, в котором они жили, отпускало их без выделения земли.
В том же январе на общем собрании приняли решение о сплошной коллективизации села и обобществлении тягловой силы и сельхозинвентаря. Разумеется, наиболее богатым хозяевам это не понравилось, они не спешили расставаться со своим богатством, особенно такие, как Николаенко. Появились слухи о выселении кулаков. По некоторым данным председатель сельсовета Добротворский Иван Фомич как-то в райисполкоме увидел список кандидатов на выселение и через надёжных людей сообщил об этом всем, кому оно угрожало.
В одну из летних ночей из Зольского бесшумно уехали Никифор Николаенко и Илья Харченко. К утру в их домах поселились жители села Заюково – бывший мулла Нахушев и Жигатов Шута. Вслед за ними в Зольском появились многие жители Заюково, Кызбуруна и Куркужина… Хашев Хазрет купил дом у Дьяченко Фёдора, Хуранов Темиркан – у Харченко Нестора, Нахушев Измаил у Погарецкого. …Через несколько дней появились Емкужевы Заракуш и Касым, Нахушевы Исмель и Исуф, Маржохов Мусарби и другие.
Довольно быстро старожилы и новосёлы нашли общий язык, хотя многие кабардинцы не знали русского языка, а старожилы – кабардинского. Началось мирное доброжелательное сосуществование и обогащение обеих сторон от совместного проживания. Вскоре новосёлы вступили в колхоз «Маяк», включились в общественную жизнь Зольского. В ноябре 1930 года членами бригады по хлебозаготовке избрали и новосёлов Хуранова Темиркана и Емкужева Касыма, а в различные комиссии исполкома – Емкужева Заракуша и Хашева Азамата. Председателем общего собрания села, состоявшегося 11 декабря 1930 года, был избран Емкужев Касым. В члены совета ввели Нахушева Исмеля, Хуранова Темиркана и Ворокова Оли.
На 25 октября 1930 года, к началу избирательной кампании, в Зольском числилось 688 жителей, из них избирателей – 367. На собрании членами исполкома наряду со старожилами избрали Нахушева Исмеля, Шериева Сагат-Гери, Нахушева Рахмата, Хуранова Темиркана и Ворокова Оли, членами избирательной и ревизионной комиссий стали Жигатов Казибан и Емкужев Касым…
19 января 1931 года Емкужев Касым, Хуранов Пшикан, Каскулов Бей, Нахушев Назир и Хашев Хазрет стали учредителями Товарищества по совместной обработке земли, которое 7 февраля было зарегистрировано под названием «Красный партизан». В него вошли со своими семьями: Хуранов Темиркан Хизирович, Емкужев Касым, Батыров Лостан, Каскулов Пшикан Хамидович – 6 душ, Нахушев Башир Хазизович, Нахушев Исуф Ахмедович, Лашев Мамиша Харисович, Дзуев Абдулах Гериевич, Емкужев Беслан Хамбиевич, Емкужев Зарашау Темирканович, Афаунов Булат Хажсетович, Жигатов Шута, Нахушев Исмель, Шаов Хажумар Кобанович, Купов Товен Гулович – 10 душ, Хамизов Исмел, Дикинов Темиркан Мазанович, Хашев Назир Гарисович, Хашев Азрет, Карданов Хамид, Шурдумов Азрет Билостанович – 10 душ и Кускулов П. X. – 9 душ.
30 января 1931 года председателем ТОЗа избрали Емкужева Касыма. Его заместителем Жигатова Шуту, кассиром – Нахушева Исмеля. Через несколько дней при участии представителя облисполкома состоялось собрание членов ТОЗа, на основе которого создавался новый колхоз. Представитель, знавший многих членов товарищества, категорически возразил против названия «Красный партизан», не отвечавшего действительности. После долгих споров согласились с названием «Коллективный труд».
Два колхоза разделили землю полюбовно. «Коллективному труду» досталось около 700 гектаров со стороны Псынадаха, «Маяку» – около 900 гектаров с Залукодесской стороны. На первых порах «Маяк» во всём помогал новосёлам поставить на ноги свой колхоз.
Заселение кабардинцами никакой «революции» в Зольском не произвело. Люди продолжали мирно трудиться, вместе отдыхать и отмечать праздники, как советские, так и религиозные. Особенно быстро подружились между собой дети. Кабардинцы научили русских играть в альчики и гонять чин. А старожилы помогли освоить лапту и чижика. Осенью 1930 года многие кабардинские мальчики поступили в школу. Со мной во 2-й класс пришли Нахушевы Назир, Хизир и Шагир, Шаов Мустафар, Хашев Хазеша и другие. Назиру было уже около 14 лет, а Шагир немного моложе. К сожалению, из-за незнания русского языка (а наш учитель Максим Филиппович не знал кабардинского), новички не справились с программой 2-го класса. Их зачислили в 1-й класс. Позже некоторые сумели только 4-й класс закончить, а Хуранов Толя, Хашев Хазеша, Шаов Мустафар, Шиков Таля и некоторые другие успешно закончили 7-й класс Зольской НСШ в 1938 году.
В 1930 году сплошная коллективизация в некоторых сёлах Нагорного района вызвала недовольство ряда жителей. Началось очередное восстание. Жители Зольского в восстании непосредственного участия не принимали, но, вероятно, имели связь с восставшими. Об этом говорит налёт группы восставших на Зольский сельский совет и захват всех руководителей села. То ли среди захватчиков были люди, не склонные к убийству, то ли захваченные сумели воспользоваться неопытностью тех, кому было поручено везти их в горы, но все трое арестованных к утру вернулись в сельсовет.
Некоторое время в Нагорном районе обстановка была сложной. В Зольском нашлись противники советской власти и колхозов, старавшиеся вытеснить из села «хохлов». Они под угрозой применения оружия заставляли некоторых старожилов продавать им дома и уезжать. Подвергались этому, в основном, бедняки. Мои родители не выдержали многодневного давления и вынуждены были продать нашу хатку за 1000 рублей и выехать на Украину, на родину мамы.
И на Украине, в селе Ново-Александровском в 5-ти километрах от станции Помошная, нас в колхоз не приняли из-за того, что у нас не было ни земли, ни лошадей. Мы сумели за 1000 рублей купить лишь небольшой дом с очень маленьким огородом. Родина мамы приняла нас неприветливо. Там мы с большими трудностями пережили голод 1933 года.
Голодный 1933 год задел и Зольское, но умерших от недоедания не было. Люди старались помогать друг другу, и даже нам, жившим далеко от села. За время пребывания на Украине отец трижды приезжал в Зольское и возвращался домой с мешочком кукурузной муки, подаренной ему жителями.
В 1934 году зольчане, пережив тревожный 30-й и голодный 33-й год, попросили отца вернуться и вновь взять в руки пастуший арапник. К тому времени в Зольском установилась большая дружба между коренными жителями и новосёлами-кабардинцами. Зольчане даже вспоминать о тех днях, когда между старожилами и новосёлами не всё ладилось, не хотели. В марте 1935 года мы вернулись в Зольское, и отец сразу же приступил к обязанностям сельского пастуха. Подпасками у него были мой брат Саша и я.
С годами колхозы села укреплялись, богатели колхозники и даже такие, как Жигатов Шута, бывший заюковский кулак, активно работали в колхозе и не сожалели о вынужденном переезде в Зольское и потере имевшихся у них отар овец и лошадей. И «Маяк», и «Коллективный труд» построили хорошие колхозные дворы, бригадные станы, фермы. Большая заслуга в укреплении колхоза «Коллективный труд» принадлежит первому парторгу Казанчеву Мате. Мата был организатором и непосредственным участником строительства штаба колхоза, просторного колхозного двора, мельницы, бригадного стана. При нём заметно выросла парторганизация, повысилась дисциплина. Мата был образцом партийного работника ленинского типа, скромным, но требовательным к себе и к людям человеком, не знавшим ни выходных, ни отпусков.
Казанчеву активно помогали бывшие красные партизаны Хуранов Темиркан, Маржохов Мусарби и Камбиев Лапыт. Камбиев Лапыт потом стал одним из руководителей Карачаевского обкома партии. Но во время репрессий 1937-1938 годов, как и уважаемый в Зольском Хуранов Темиркан, он был несправедливо арестован и казнён.
Серьёзные перемены в жизни зольчан произошли в 1935 году, когда село стало центром образованного Зольского района. С этим событием связаны телефонизация и радиофикация села, гравийное покрытие улицы, тротуаров и дороги Пятигорск-Малка через нынешнее Светловодское и Зольское, открытие автобусного сообщения Пятигорск-Нальчик через Зольское, появление в селе отделения связи, больницы и столовой. Эти перемены благотворно действовали на повышение общей культуры селян.
Во многих домах появились грамотные квартиранты: работники райцентра от рядовой секретарши Райземотдела до секретаря Райкома Партии и председателя Райисполкома. Появилась своя сельская интеллигенция: телефонистки и секретарши, монтёры и шофера, комсомольские работники и почтовики… В том же 1935 году Зольская ШКМ (школа крестьянской молодежи), просуществовавшая один год, была преобразована в Зольскую НСШ (неполно-среднюю школу). Первым её директором назначили Гаенко Даниила Лукича, преподавателя русского языка и литературы.
В 1937 году состоялся первый выпуск из 7-го класса школы. Свидетельства получили Борщенко Анатолий, Добротворские Люба и Николай, Ефременко Павел, Коваленко Иван, Каплаухова Шура, Кучеренко Маша, Кобзарева Валя, Осадчая Катя, Полищук Иван. А также Токаренко Шура, Палённая Дуня, Оксаненко Владимир, Резников Павел, Андрей, Надя и Фёдор Чередниченко, Якушкин Павел, Лошаченко Владимир… Из первого выпуска в годы Отечественной войны погибли Ефременко Павел, Якушкин Павел и партизанка Добротворская Любовь.
Борщенко Анатолий, Коваленко Иван и Полищук Иван командовали взводами и ротами и закончили войну капитанами. Уже во втором выпуске было много ребят-кабардинцев, добившихся впоследствии успехов в жизни и принёсших своему селу славу. Среди них Хуранов Анатолий, ставший полковником авиации, Хашев Хазейша, лётчик, после войны возглавлявший Зольский Райземотдел, а затем Кабардино-Балкарский Обком профсоюза работников пищевой промышленности; лётчик Шаов (Бирсов) Мустафар, в мирное время возглавлявший Терский и Баксанский райкомы партии и родной колхоз «Зольский».
1 августа 1939 года в Москве открылась Всесоюзная сельскохозяйственная выставка, в которой приняли участие и делегации колхозов «Маяк» и «Коллективный труд», возглавляемые председателями И. Кравченко и И. Нахушевым.
Нападение Германии на Советский Союз жителями Зольского было встречено всеобщим возмущением и подъёмом патриотизма. В первый же день мобилизации 23 июня в армию ушли десятки добровольцев. Одним из первых стал бригадир тракторной бригады Хуранов Мусаби Патунович. Это он в 1927 году пригнал в село Куркужин первый «Фордзон» и был первым трактористом «Коллективного труда». Мусаби Патуновичу довелось в войну дойти до Победы, а затем воевать в Китае до капитуляции Японии. Только в конце сентября 1945 года он вернулся в Зольское и вновь работал в тракторной бригаде. Славный ветеран умер в 1987 году.
Из Зольского на фронт ушло 134 человека, в том числе две девушки: Маснуха Людмила Петровна и Добротворская Анна Михайловна. Старшая сестра Ани, Люба, сотрудница Зольского Райкома Комсомола, была партизанкой Эльбрусского партизанского отряда. Её в декабре 1942 года в Пятигорске казнили фашисты. Домой вернулись 72 защитника Родины, половина из них – инвалиды. В списках погибших 62 человека. Судьба одного, Каракана Тленкопачева, неизвестна. Среди войны от него, бывшего тогда на фронте, перестали приходить письма, в списках потерь личного состава он не числится.
Зольчане воевали на всех фронтах, воевали не хуже других, о чём говорят их награды. Среди защитников Ленинграда был танкист Кучеренко Пётр Петрович, удостоенный трёх орденов «Красной Звезды» и ордена Отечественной войны. С такими же наградами, но без ноги вернулся с фронта отважно воевавший Яков Никитович Митяшкин.
Водитель танка Т-34 Лошицкий Николай Захарович награждён тремя орденами Красной Звезды и двумя орденами Отечественной войны. Среди защитников Сталинграда были Шаов Мустафар, Аня Добротворская, Анатолий Хуранов. Морской пехотинец Бовт Николай, награждённый тремя орденами, защищал Одессу и Севастополь.
62 жителя Зольского не вернулись с полей сражения, их могилы остались на просторах России и Украины, на Северном Кавказе и в Прибалтике, в странах Европы и в Китае. Усилиями братьев Полищук – Ивана и Александра, Анатолия Муратовича и Хасанби Темиркановича Хурановых составлены списки не вернувшихся с войны и вернувшихся живыми. Списки публикуются в конце исторического очерка.
… Вскоре после окончания Великой Отечественной войны в Зольском, бывшим под оккупацией с 10 августа 1942 года по 10 января 1943 года, произошли большие перемены. В 1948-1949 годах райцентр из Зольского перенесли в село Залукокоаже, через несколько лет два колхоза объединились в один – «Зольский». Его несколько лет возглавлял Шаов Мустафар, а затем около 30 лет – Канукоев Аскер.
В 1946 году ещё одно важное событие произошло в Зольском – открыли среднюю школу. В 8-й класс пошли не только выпускники 7-го класса местной неполно-средней школы, но и ребята из Псынадаха и Залукодеса. Из-за трудностей первых послевоенных лет в 1949 году только четыре десятиклассника получили Аттестаты зрелости. Среди них были Мария Камергоева и Эльчапаров Музрач. Они впоследствии стали учителями родной школы. Мария Камергоева стала Елкановой, выйдя замуж за директора школы Самсудина Елканова.
В 1950 году состоялся второй выпуск. Выпускники 1950 года прославили не только Зольское, но и республику. Все они закончили ВУЗы и стали видными людьми. Мисхожева Мария, Кабецкий Леонид, Зайцева Нина и Кузнецов Борис работали учителями. Хазретали Хоконов стал профессором КБГУ, доктором физических наук, а Темботов Асланби профессором КБГУ, доктором биологических наук. Из 3-го выпуска все вышли в люди. Темботов Башир стал преподавателем химии в КБГУ, а Якушкина Лида учительницей родной школы. Выпуск 1952 года может гордиться Беляковым Августом Николаевичем, дослужившимся до полковника, и писателем Кирюхиным Валерием.
Небольшое село Зольское и его школа вырастили много замечательных, известных за его пределами людей. Это полковники Советской Армии Борщенко Анатолий Иванович, Лошаченко Михаил Федосеевич и Палённый Николай Иванович, писатель Мухамед Маржохов (Тенгиз Адыгов), один из руководителей Кабардинского обкома КПСС Жигатов Александр Азаматович, секретарь Зольского райкома КПСС Шиков Ильяс Табишевич, директор Нальчикского авторемонтного завода, доктор социалогических наук Хамизов Ахмед Хусейнович, кандидат химических наук Дзуев Абубекир Дулахович, подполковник госбезопасности Митяшкин Владимир Яковлевич и его брат Виктор – героический подполковник морской авиации…
А семья Мухаммеда Хашевича Макитаева дала четырёх сотрудников правоохранительных органов: Старший сын Ауэс стал полковником милиции, Руслан – подполковником, Мухажир – участковым милиционером села Зольского, Муаед – сотрудником МВД…
Хорошую память о себе оставили: участник гражданской войны, председатель колхоза коммунист Хашев Азрет; секретарь парткома колхоза Кумыков Казбек Талович; прокурор района Емкужев Билял Талович; командир стрелкового батальона, бывший секретарь Зольского райкома ВЛКСМ Маржохов Мухамед Мусарбиевич, погибший в 1944 году при освобождении литовского города Шяуляя.
Добрый след оставили генеральный директор КабБалкторга Шурдумов Мухаммед Азретович, начальник управления карьеров Жигатов Сафарби Азаматович, полковник внутренних войск Хуранов Хасанби Темирканович, знатный механизатор, депутат Верховного Совета КБАССР Хуранов Мустафар Пшиканович. А также колхозные агрономы Маснуха Петр Васильевич и Кумыков Казбек Талович; секретарь райисполкома капитан Коваленко Иван Антонович; директор Зольской школы кавалер двух орденов Славы Якушкин Виктор Андреевич…
Разные судьбы людей, и по-разному они остаются в памяти народной. К людям драматической судьбы относится Мухамед Апшев, которого в августе 1942 года вопреки его воле немцы назначили старостой села. Несмотря на то, что за время оккупации он не выдал фашистам ни одного односельчанина, при отступлении оккупантов он, опасаясь ареста, ушёл с ними. В 1945 году в Австрии он был арестован, и его под охраной везли в Кабарду. Уже на территории СССР Апшев бежал, добрался до Дальнего Востока, где 5 лет работал на приисках. После этого он вернулся в Зольское, пришёл в милицию с сообщением о добровольной явке. Во время суда над ним жители села выступали в его защиту. Говорили, что он не сотрудничал с гитлеровцами. Однако за побег в 1945 году его осудили на 10 лет. Мухамед Апшев стойко отбыл свой срок и, возвратившись домой, до конца жизни добросовестно работал в народном хозяйстве.
Тяжела судьба семьи Маша Османовича Тленкопачева. Его, как и Ивана Григорьевича Кравченко, немцы заставили быть председателем колхоза. И. Г. Кравченко стал председателем колхоза «Маяк». А Маш Тленкопачев возглавил «Коллективный труд». Хотя Маш Османович старался оберегать в первую очередь семьи, главы и сыновья которых воевали против фашистов, после освобождения Зольского его засудили «за сотрудничество с оккупантами». Ему, отцу двух отважных защитников Родины – Каракана и Башира, дали 10 лет, а районные начальники даже пытались его жену Гашалину и сына Шагира выслать из села. Лишь помощь Маршала Советского Союза Жукова и некоторых работников госбезопасности спасли семью Тленкопачева от высылки. Маш Османович через 5 лет по амнистии был освобождён, вернулся в Зольское и работал в колхозе. Умер он 18 июня 1970 года, а ровно через 8 месяцев, так и не узнав о судьбе сына Каракана и места захоронения Башира, скончалась и Гашалина.
…После войны в Зольском построена новая школа, здание правления колхоза, установлен памятник погибшим в годы войны односельчанам, на месте старых хат построены просторные дома, к селу и по его улице проложен асфальт.
В прежние годы каждый горец знал своих предков до седьмого колена, помнил о его делах, строго соблюдал традиции и обычаи своего народа и отважно защищал родину. Будем надеяться, что потомки строителей и защитников Зольского, воспринимая новые достижения цивилизации, сохранят всё доброе, позволившее их предкам жить в дружбе и согласии, трудиться на благо Родины и защищать её от завоевателей. Пусть потомки старожилов своими достижениями в труде, науке и искусстве укрепляют добрую славу о своём селе и, вырастив на берегах Золки новый лес, вернут основание, послужившее поводом к названию села – Зольское, что по-русски значит – Вербное.
Полищук И.И.
1999-2009 гг.
