У многих людей, в силу складывающихся жизненных обстоятельств, возникает необходимость обращаться в кредитно-финансовые учреждения за предоставлением ссуд, кредитов, займов на текущие, довольно затратные, нужды. Для кого-то это происходит в самом крайнем случае. При этом, конечно, заемщики надеются, что смогут вернуть деньги вовремя. Кого-то также при этом прельщают кажущиеся, на первый взгляд, заманчивыми и привлекательными процентные ставки и различные бонусы. Однако, когда подходят сроки платежей и у заемщиков возникают проблемы с возвратом, случается разное. Кредиторы в большинстве случаев всеми средствами стремятся вернуть свои деньги. Объективные причины невозможности заемщиков в срок вернуть деньги (потеря работы, отсутствие денег для погашения и др.) редко принимаются во внимание. К выбиванию, в прямом смысле слова, долгов подключаются нередко коллекторы. Последние зачастую не брезгуют применением самых диких и жестоких, откровенно преступных методов. Результаты действий некоторых из них получили в последнее время довольно широкую скандальную огласку в нашей стране и привели к открытию против них следственных дел.
А как, интересно, обстояло дело с получением займов и их возвратом раньше, скажем, в конце XIX – начале XX вв.? К примеру, рассмотрим случай с сыном известного адыгского ученого и просветителя Шоры Ногмова Ерустаном.
Поручик Ерустан Шорович Ногмов проживал в селении Ашабово 1-го участка Нальчикского округа Терской области (ныне селение Малка Зольского района Кабардино-Балкарской Республики). Как и другие жители Нальчикского округа, он занял крупную, по тем временам, сумму денег в Кабардинском общественном капитале (также называвшемся Кабардинской общественной суммой). Поручителями его выступили его односельчане Ислам Аджиев, Салиман Маржохов, Хажибекир Трамов и житель селения Атажукино 3-го Казильбек Лафишев. Вернуть взятые деньги сразу в назначенный срок он не смог. Хотя и Ногмов и его поручители были по меркам тех лет людьми, в определенной мере, состоятельными.
В составленном в 1886 году посемейном списке селения Ашабовского, входившего в тот момент в 4-й участок Нальчикского округа Терской области, имеются следующие сведения о некоторых из указанных выше лиц: поручик Ерустан Ногмов, 57 (59)[1] лет, знает русский язык, окончил Павловский кадетский корпус, имеет 2 дома, 4 волов, 2 быков, 8 коров, 7 телят, 70 лошадей, 23 жеребят, в тот период занимал должность сельского старшины, в связи с чем как выборное должностное лицо не платил казенных податей и не вносил денег на общественные нужды (данный посемейный список заверен его собственноручной подписью как сельского старшины)[2]; кабардинский уздень Ислам Магометович Аджиев, 30 (32) лет, знает русский язык, имеет дом, фруктовый сад, 6 волов, 2 быков, 6 коров, 6 телят, 49 лошадей, 26 жеребят; кабардинский уздень Хажибекир Жамботович Трамов, 42 (44) лет, имеет саклю, 164 десятины 2 020 квадратных сажен земли, 4 волов, 6 коров, 5 телят, 80 овец; кабардинский уздень Салиман Тхашаович Маржохов, 51 (53) лет, знает арабский язык, в посемейном списке числится в дыме своего старшего брата Ильяса Тхашаовича Маржохова.[3] Также сохранились в архивных фондах межевые книги по наделению землей Ерустана Ногмова в 1875 году (500 десятин) и Хажибекира Трамова в 1880 году (201 десятина).[4]
О Казильбеке Лафишеве не удалось найти каких либо аналогичных сведений, так как не сохранился посемейный список селения Атажукино 3-го (ныне селение Куба Баксанского района Кабардино-Балкарской Республики), в котором он проживал.
И тогда казначей Кабардинской общественной суммы Тавкешев обратился в Нальчикский Горский словесный суд с иском о взыскании с Ногмова долга 672 рубля 65 копеек со штрафом и процентами за просрочку возврата денег.
11 сентября 1897 года состоялось заседание суда в составе председательствующего надворного советника Василихина и депутатов – поручика князя Ахлова и Хатокшуко Захохова. Судьи постановили «…взыскать с Урустама [так в документе – А.С.А.] Ногмова в пользу Кабардинской Общественной Суммы долга 537 руб. 97 коп., штрафа 76 р. 85 коп. и % 57 р. 83 коп., а всего шестьсот семьдесят два рубля шестьдесят пять коп. (672 р. 65 к.) и особо % с капитального долга 537 р. 97 коп. по день уплаты, а при несостоятельности его взыскание это обратить на имущество поручителей его Ислама Аджиева, Салимана Моржохова [так в документе – А.С.П.], Хажибекира Трамова и Казильбека Лафишева за круговою друг за друга порукою…»[5]. Судебное постановление было передано для исполнения старшине селения Ашабово. В нем суд также приказал «…всем местам и лицам, до коих сие может относиться, исполнить в точности настоящее решение, а властям местным, полицейским и военным оказывать исполняющему решение надлежащее по закону содействие без малейшего отлагательства.».
На основании выданного судом исполнительного листа 13 октября 1897 года старшина селения Ашабова Муратов произвел в присутствии понятых Маиля Машукова и Гураша [?] Канкулова, а также самого Ерустана Ногмова опись движимого имущества последнего. В нее были включены гнедой жеребчик 2-х лет, рыжая кобылица 9-ти лет, три кобылицы разных мастей, жеребенок сосунок, семь коров разных мастей, серый подтелок, четыре телка и саманный жилой четырехкомнатный дом под железной крышей. Позднее в графу описи «Особые отметки» были внесены сведения о том, что, за исключением жеребчика и рыжей кобылицы, остальной скот по заявлению жены Ногмова – Наго является ее собственностью, что могут подтвердить их односельчане Мамсыр Теуважуков, Асхад Огурлиев, Тоту и Огурли Бижевы.[6] На этом основании, получив на этот счет дополнительно судебное предписание, сельский старшина освободил от ареста, а значит и от продажи для покрытия долга, указанный домашний скот.
На 14 апреля была назначена продажа жеребчика и кобылицы, для чего был составлен аукционный лист, в котором они были оценены в 25 и 30 рублей соответственно.[7] Однако, по-видимому, торги не состоялись, так как в вышеуказанную опись позже добавили примечание, что 23 апреля жеребчик пал от худобы, о чем был составлен и представлен начальнику 1-го участка соответствующий акт.
20 октября 1897 года Ерустан Ногмов обратился с заявлением к старшему помощнику начальника Нальчикского округа, в котором указал, что не имеет никаких денежных средств и движимого имущества для погашения долга, и просил выставить на продажу его дом, освободив его поручителей полностью от платежа.[8] И уже 22 октября начальник 1-го участка Нальчикского округа корнет Абаев, во исполнение распоряжения начальства по данному заявлению, предписал старшине селения Ашабово «так как дом [Ногмова – А.С.П.], стоящий на общественной земле, может быть продан как движимое имущество без земли, и повестка должнику о взыске долга уже вручена, то … теперь-же описать дом г. Ногмова, внести в прилагаемую опись имущества его же, взыскать с него на публикацию 3 р. 20 коп. и пересылаемых на них 14 коп. …».[9] Объявление о продаже дома Ногмова было тогда же опубликовано в № 134 газеты «Терские Ведомости».[10]
Но 24 ноября Нальчикский Горский словесный суд просит Абаева приостановить продажу «…14 штук рогатого скота, трех кобылиц и одного жеребенка, на которых предъявила свои права жена Ногмова – Наго.».[11]
В конце февраля следующего 1898 года, испытывая серьезные затруднения в исполнении судебного решения, Ашабовский сельский старшина Муратов сообщил корнету Абаеву, что дом Ногмова не удается продать из-за отсутствия покупателей и сельское общество со своей стороны также не может взять его в аренду, как ранее планировалось, под здание училища из-за неразрешенности до сих пор данного, оказавшегося дольно сложным, дела. Старшина напоминал начальнику 1-го участка, что у Ерустана Ногмова имеются жеребчик и кобылица, которых и следует, по его мнению, выставить на продажу.[12] Абаев обратился с соответствующим рапортом к начальнику Нальчикского округа, который 12 марта наложил резолюцию: «Имеющихся лошадей продать, а по остающемуся долгу обратить взыскание на поручителей, которым предоставить искать долг с Ногмова.»[13]
На этом основании 17 марта Абаев потребовал от Ашабовского сельского старшины «немедленного исполнения и донесения об окончании всего взыскания в непродолжительный срок обязательно».
Однако дело по-прежнему не двигалось с места. После интенсивной многомесячной переписки старшина селения Ашабово получил очередное грозное предписание уже от нового начальника 1-го участка поручика Передерея от 12 декабря 1899 года: «…обязательно 14-го числа сего Декабря доставить на Кучмазукинский базар и продать с аукционного торга двух лошадей Поручика Ногмова, значущихся по описи под № 1 и 2 [т.е. жеребчика и кобылицу – А.С.П.], … и вырученные затем от продажи деньги с аукционным листом представить ко мне немедленно при сем-же для взыскания потом остального долга Ногмова с поручителей его.»[14]
Одновременно местными властями предпринимались неоднократные попытки реализовать путем продажи с торгов и описанное и арестованное имущество поручителей Ногмова. Но 18 декабря 1899 года Нальчикский Горский словесный суд предписал старшине селения Ашабово приостановить, впредь до разбора дела судом, продажи описанного у Салимана Маржохова скота: двух быков, двух коров, двух подтелков, одного телка и семи лошадей, так как на них предъявила свои имущественные права его жена Нафица Маржохова.[15] Суд подтвердил законную обоснованность ее прав и предписал местным властям освободить указанное имущество от ареста и последующей продажи.
В свою очередь начальник Нальчикского округа 10 января 1900 года напомнил поручику Передерею, «…что сего числа истекает срок [очередной – А.С.П.] отсрочки, данной мною поручику Ерустану Ногмову на уплату присужденного с него по исполнительному листу Нальчикского Горского Словесного Суда взыскания 600 с лишком руб. на пополнение долга его в Кабардинскую сумму, предлагаю Вашему Высокоблагородию в случае, если поручик Ногмов не уплатил еще означенных денег, немедленно приступить к продаже имущества Ногмова, описанного на удовлетворение взыскания, а если имущество его будет недостаточно, то взыскать с поручителя его.»[16]
Ногмов к тому времени так и не погасил свой долг и временно исправляющий должность старшины селения Ашабово князь Асламбек Атажукин вынужден был 24 марта доложить начальнику 1-го участка, что Ногмов кроме одного жилого дома другого имущества не имеет, хотя и есть одна кобылица, но таковая решительно по своей худобе не может быть доставлена для продажи.[17]
Вместе с тем, так как Ногмов и один из поручителей – Хажибекир Трамов были в этот момент признаны несостоятельными, старшины селений Ашабово и Атажукино 3-го по указанию начальства описали имущество остальных поручителей. Так, 15 апреля З. Кармов, исполнявший должность старшины селения Атажукино 3-го совершил опись и оценку имущества Казильбека Лафишева в присутствии понятых Пшеобшоко [так в документе – А.С.П.] Шогенова и Канамета Шорова и самого Лафишева. В опись были включены: деревянный, окрашенный в коричневый цвет диван оцененный стоимостью в 2 руб.; 3 больших обитых жестью сундука – 3 руб.; 2 окрашенные в желто-коричневый цвет табуретки – 1 руб.; кобылица карей масти, 12 лет – 30 руб.; кобылица темно-гнедой масти, 8 лет – 30 руб.; кобылица гнедой масти, 8 лет – 30 лет; две кобылки гнедой масти, 1 года – по 20 руб. каждая. Всего на сумму 136 рублей.[18] С Лафишева была взята при этом подписка, что он, как поручитель Ерустана Ногмова, обязуется в двухнедельный срок внести за него в Кабардинскую общественную сумму 224 рубля 21 2/3 копейки в противном случае описанное у него имущество буде продано с торгов.[19]
Но тут, узнав об описании и аресте указанного имущества, в дело вступила Цацуна Лафишева – сноха Казильбека Лафишева. Она предъявила судебный иск к своему свекру об уплате ей калыма. Арест описанного имущества был отменен, продажа его была приостановлена.[20] 18 апреля З. Кармов доложил начальнику 1-го участка, что у Казильбека Лафишева, кроме ранее описанного, другого подлежащего описи имущества нет, осталась лишь одна пара рабочих быков и, кроме того, Лафишев с несколькими товарищами состоит еще должным 499 рублей 58 копеек во Владикавказское отделение Государственного Банка, взятых на приобретение сельскохозяйственной машины (брички).[21]
У другого поручителя – Ислама Аджиева 18 апреля было описано и оценено, также для продажи с торгов в случае не погашения долга, следующее имущество: кадушка с шестью железными обручами – 1 руб.; кадушка с деревянными обручами – 15 коп.; плетневые сапетки – 50 коп.; медный кубган – 1 руб.; горшок о двух ручках – 10 коп.; конопляная бечева – 25 коп.; воловьи сани – 50 коп.; сундучок без петель – 10 коп.; деревянная кровать – 2 руб.; овчинная шуба, покрытая материей – 3 руб.; самовар – 3 руб.; стол со шкафом – 3 руб.; ковер – 1 руб. 50 коп.; старое седло с прибором – 2 руб. Всего имущества набралось на сумму только в 18 рублей 10 копеек, хотя предполагалось взыскать с Аджиева также 224 рубля 21 2/3 копейки. Опись и оценку в присутствии Аджиева произвели временно исполнявший обязанности старшины селения Ашабово князь Асламбек Атажукин и понятые Масей Товожуков [так в документе – А.С.П.] и Увжуко Михцев. Описанное имущество под расписку было оставлено на хранении у самого Аджиева под ответственность за растрату. [22]
Но когда 20 апреля Асламбек Атажукин с теми же понятыми Товожуковым и Михцевым отправился вновь к Исламу Аджиеву и Салиману Маржохову для взыскания долгов, у последних не только не оказалось денег, но и ранее описанное у них имущество было признано Нальчикским Горским словесным судом принадлежащим их женам Фиризе Аджиевой и Нафице Маржоховой. У Аджиева остался во владении только жилой дом и саманный амбар. У Маржохова – тоже только жилой дом. Тем самым взыскать с них долг и на этот раз не удалось.[23]
О сложившейся ситуации, а именно о полной несостоятельности Ногмова и его поручителей и невозможности реализовать с торгов их описанное имущество начальник 1-го участка поручик Передерей подробно доложил начальнику Нальчикского округа в своем рапорте № 1933 от 2 мая 1900 года. На данный рапорт была наложена резолюция: «Вызвать Ногмова и поручителей его с документами, которыми Суд признал имущество их принадлежащим не им.»[24]
На выяснение всех обстоятельств по этому делу ушло еще несколько лет. И 17 июля 1904 года Управление Нальчикского округа Терской области при участии казначея Кабардинского капитала Адиль-Гирея Астемирова вновь поручило начальнику 1-го участка Нальчикского округа немедленно взыскать с поручителей умершего к этому времени Ерустана Ногмова – Ислама Аджиева, Салимана Маржохова, Хажибекира Трамова и Казильбека Лафишева 672 рубля 65 копеек долга и проценты по день уплаты и представить эти деньги в Управление для обращения по принадлежности.[25]
На это распоряжение 16 августа старшина селения Ашабова вновь сообщил, что у Ислама Аджиева, Салимана Маржохова и Хажибекира Трамова кроме жилых домов никакого имущество не оказалось, а если какое и есть, то принадлежит их женам.[26]
10 сентября старшина селения Атажукино 3-го А. Каракотов также доложил, что у жителя вверенного ему селения Казильбека Лафишева из имущества имеется только жилой дом, а остальное имущество принадлежит его снохе Цацуне.[27]
14 сентября 1904 года начальник 1-го участка вынужден был доложить начальнику Нальчикского округа: «…По проверке имущества Ислама Аджиева, Салимана Моржохова, Хажибекира Трамова и Казильбека Лафишева оказалось, что они положительно никакого имущества подходящего к описи и продаже кроме жилых домов не имеют.»[28]
Окончательное решение по данному затянувшемуся делу было рассмотрено на одном из очередных окружных съездов доверенных сельских обществ Большой и Малой Кабарды и пяти горских обществ Нальчикского округа, состоявшемся 20 декабря 1905 года. Постановлением съезда долг с покойного Ерустана Ногмова и его поручителей был полностью сложен «по несостоятельности помянутых лиц к платежу и по безнадежности взыскания»[29].
Как видно из всех приведенных архивных документов, несмотря на то, что ни Ерустаном Ногмовым, ни его поручителями деньги в Кабардинский общественный капитал так и не были возвращены, ни местными властями, ни судом, никем либо другим не применялись к ним какие либо методы силового воздействия. А даже, наоборот, предоставлялись дополнительные отсрочки для изыскания возможных средств для погашения долга. Но, в конечном итоге, признав совершенную невозможность возврата денег, долг был с них окончательно списан.
А.С. Пшибиев
начальник отдела организации госхранения,
учета, НСА И ААТ УЦГА АС КБР
[1] Сведения о возрасте приводим согласно посемейному списку. Первое число – возраст на 1 января 1885 года, второе число – возраст на 1 января 1886 года. В связи с отсутствием метрических записей, возрастные данные вносились в посемейные списки приблизительно, чем и объясняется такая сильная разница в показаниях за два идущих подряд года.
[2] Подробные биографические сведения о Ерустане Ногмове приводит доктор исторических наук, профессор Т.Х. Кумыков в переизданной «Истории адыхейского народа, составленной по преданиям кабардинцев» Ш.Б. Ногмова (г. Нальчик. Изд. «Эльбрус». 1994 г.).
[3] УЦГА АС КБР, ф. И-9, оп. 1, д. 46, лл. 1 об-2, 3 об.-4, 10 об.-11, 41 об.-42.
[4] УЦГА АС КБР, ф. И-40, оп. 1, дд. 115, 442.
[5] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, л. 39-39 об.
[6] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, л. 40-40 об.
[7] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, л. 41.
[8] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, л. 35.
[9] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, л. 35 об.
[10] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, л. 43.
[11] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, л. 44.
[12] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, л. 38.
[13] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, л. 38 об.
[14] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, лл. 32 об.-33.
[15] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, л. 50.
[16] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, л. 47.
[17] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, л. 60.
[18] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, л. 58-58 об.
[19] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, л. 56.
[20] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, л. 59.
[21] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, л. 57-57 об.
[22] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, лл. 53-54 об.
[23] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, лл. 52, 55.
[24] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, лл. 30-31 об.
[25] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, л. 29-29 об.
[26] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, л. 45 об.
[27] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, л. 46-46 об.
[28] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, л. 28.
[29] УЦГА АС КБР, ф. И-6, оп. 1, д. 673 том 1, л. 4 об.
