Взято с телеграмм-канала Южный ветер https://t.me/Uzhniy_veter.
Если внимательно проанализировать содержание документов Кабардинских дел, можно заметить ряд важных обстоятельств, обычно упускаемых исследователями. Итак, начнём.
1555 г., август:
“приехали из Черкас князи черкаские Сибок-князь да брат ево Ацымгук-князь, жаженьские черкаские государи, да Тутарык-князь, Езболуев княжей сын, да с Сыбоком-князем приехал сын его Кудадик, а людей с ними их полтораста человек… И били челом князи черказские ото всей земли Черказские, чтобы государь пожаловал, дал им помочь на Турьского городы и на Азов и на иные городы и на крымского царя, а они холопи царя и великого князя и з женами и з детми во векы…”
Самое первое черкесское посольство в Москву было от жанеевских князей, однако летописец пишет о том, что оно якобы представляло все черкесские земли. Аналогичное ошибочное обобщение произойдет затем в отношении Кабарды и посольства Темрюка опираясь на его титул старшего князя, хотя документы того времени свидетельствуют, что он обращался только от имени своего удела.
1557 г., июль:
“пришел от братии от кабартынскых князей черкаскых от Темрюка да от Тазрюта-князя бити челом, чтоб их государь пожаловал, велел им собе служити и в холопстве их учинил, а на Шавкал бы им государь пожаловал, астороханьскым воеводам велел помощь учинити. Да говорил Кавлыч-мурза Черкаской. – Только их государь пожалует, учинит у себя в холопстве и помочь им учинит на недругов так же, как их братью пожаловал, черкаскых жаженьских князей Машука и Себока з братьею с их, и с карбатинскими черкасы в одной правде и в заговоре иверской князь и вся земля Иверскаа и государю с ними же бьют челом, чтоб государь царь и великий князь их по тому же пожаловал, как и тех всех.”
В данном сообщении читаем, что князья Темрюк и Тхазрит обращались к царю только от своего имени, а также сообщали о намерении и Грузии (видимо какой-то её части) присоединиться к России. Надо чётко понимать, что в этом и последующих документах слово “братия” является конкретным обозначением ближайших родственников, а не обобщённым названием сословия или народа. Так же отметим, что под термином “холопство” понималось подчинение, но фактически это были вассальные отношения. Просто отдельного термина, обозначающего вассалитет, тогда не было. Причём кабардинские феодалы подчинялись царю в меньшей степени, чем крымские ханы султану, однако отношения ханов и султанов в российской историографии считаются вассалитетом. На это в первую очередь повлияло последовавшее присоединение Крыма к России и необходимость принизить уровень турецкой власти над данной территорией.
Также важным обстоятельством является сообщение о потенциальном присоединении Грузии. Темрюк понимал, что без этого обстоятельства интерес с его княжеству был гораздо меньшим и он мог бы рассчитывать только на отъезд со своей “братией” в Москву, как это было с жанеевскими князьями.
1562 г., сентябрь:
“И Темгрюк-князь со всею своею братию и з землею учинился государю в службе. А которые черкаские князи Темгрюку-князю были непослушны, и те, заслыша царское жалование к Темгрюку-князю, что царь и великий князь Темгрюка-князя пожаловал, дочерь его взял за себя, и они Темгрюку-князю учали быти послушны и дани ему учали давати и во всей учинилися в Темгрюкове княжой воле.”
Эта запись сообщает о том, что только “братия” и “земля” Темрюка, то есть Айдарей “учинилися государю в службе”, и что в этой связи остальные князья стали его слушаться и выплачивать дань. Надо отметить, что Темрюк итак был пши-тхамадой Кабарды, а следовательно юридически ничего не поменялось и тут речь о возврате им своего авторитета. Также возможно, что в то время титул пши-тхамады означал получение каких-то выплат, названных в летописи “данью”, которые возобновились с усилением Темрюка после присылки ему русских стрельцов и казаков, вооруженных огнестрельным оружием. Впрочем, менее чем через три года ситуация резко обострилась.
1565 г., июнь:
“Темгрюку-князю пришли многие тесноты от черкас, и ему непослушны во всем…”
1565 г., сентябрь:
“царь и великий князь отпустил в Черкасы с Мамстрюком-князем Тюмгрюковичем по отца его челобитью и по его челобитью рать свою на черкасских князей, которые им непослушны, на кавардейских князей на Шопшука з братиею да на Тазрита да на Маита…” (прим. – Тазрит и Маит не фигурируют в кабардинских княжеских родословных за тот период. Вероятно, это были тлакотлеши либо какие-то союзные Шиапшуку закубанские князья).
1566 г., октябрь:
“князь Иван княже Дмитреев сын Дашков да Дьяк Иванов сын Ржевского с товарыщи … черкасские места, Шапшуковы кабаки з братьею, многие воевали и полону и животов имали много. И черкасские князи многие собрався на князя Ивана Дашкова и на Матфея Дьяка с товарыщи приходили и дело с ними делали. И государьские люди черкас многих побили, а иных поранили.”
Надо отметить, что летописи не называют противоборствующих Темрюку князей “ворами” или “бунтовщиками”, что означало бы нарушение поддаными воли своего царя, так как они считались независимыми правителями своих княжеств. Также не видно и возврата Темрюком главенства (пусть даже формального) над остальными князьями. Несмотря на победные реляции стало очевидно, что присылки войск раз в несколько лет не способны не то, что утвердить власть Темрюка, но даже защитить его. Поэтому сразу встаёт вопрос о постройке русской крепости.
1566 г., декабрь:
“приехал ко царю и великому князю из Черкас Матлов князь Темгрюкович, шурин царя и великого князя, а людей с ним 30 человек, бити челом государю царю и великому князю от отца своего Темгрюка-князя Айдаровича, чтобы государь пожаловал, для брежениа от недругов его велел город на реке Терке усть Сююнчи реки поставити.”
1567 г., февраль:
“отпустил царь и великий князь в Черкасы Мазлова князя Темгрюковича, а с ним по Темгрюкову челобитью послал царь и великий князь для городовово дела князя Ондрея Семенова сына Бабичева да Петра Протасьева со многими людьми, да и наряд, пушки и пищали, с ними в Черкасы послал, а велел на Терке-реке Темгрюку-князю по его челобитью город поставити.”
Помимо постройки русской крепости на Тереке, в непосредственное подчинение Темрюку было прислано несколько сотен татар, которые в ближайшие десятилетия станут основной военной силой Черкасских.
1567 г., июль:
“отпустил царь и великий князь с Москвы Доманукова человека Темгрюковича Тотуя, а с ним вместе отпустил царь и великий князь к Темгрюку- князю Айдаровичю станицу служилых татар Ураза Рязанова с товарищи з грамотами.”
Постройка крепости сразу же привела к нападению войск крымского хана (о чём он писал в письме Ивану IV), претендовавшего на Кабарду и не желавшего потерять своего данника. Вероятно, нападению подвергся Айдарей.
1567 г., сентябрь:
“И мы слышали, что еси прислал людей тысечи две-три, да на Терке город поставил, того для примыслил еси, чтоб Шавкальскую землю и Черкаскую изневолить… А черкасы хандыкереву величеству и нам подручны. И тем городом хочешь ты отлучити черкас от хандыкерева величества и от нас ты похотел черкас отлучить. И милосердаго бога милостию на их землю рать послал есьми и, от тебя черкас отлучая, всю землю Черкаскую воевали и жгли, и жены и дети имали, и животину и овцы пригнали.”
Интересно, что в том же месяце в письме польскому королю хан Девлет-Гирей признаётся, что ему подчиняются далеко не все кабардинские князья:
“петигорские черкасы ест голдовники его милости, цесару турецкому, и некоторие ест и нам голдуют…”
Там же он хвастался, что разрушил русскую крепость на Тереке и отбил у царя всякое желание её восстанавливать в будущем:
“тое паньство неприятеля нашого и вашего звоевали, и того замку будовати не дали, и, фала богу же, водле хути и мысли его то не стало, абы он там тот замок забудовал.”
Впрочем, ложь Девлет-Гирея становится очевидной из письма калги Магомет-Гирея русскому царю. Калга убеждал царя самостоятельно снести якобы уже разрушенную крепость, для чего преувеличил масштаб поражения кабардинцев.
1567 г., ранее 9 октября:
“Ходили есьмя того места смотрити, где на Терки город поставили, и воевали есьмя кабартинских черкас, и вся рать наша навоевалася, полону взяли больши дватцати тысеч, что было животины и овец, то все отгонили. И только с Терки того города велишь снесть, и яз вольного человека отца своего величеству о тебе гораздо учну печаловатись и доброму делу и дружбе быти учну пособствовати.”
Как показывает следующий документ, хан преувеличил и своё влияние на кабардинцев, так как глава противоборствующего Темрюку клана (Шиапшук Кайтуков, тесть ногайского бия Казы Уракова) указан отдельно от тех черкесов, которые служат султану и хану (“Береслановы дети” – это бесленеевские князья). Также примечательно, что в речи как русского посла, так и его крымских собеседников черкесы “служат” царю или хану, а не являются их поддаными или холопами.
1567 г., не ранее 9 октября (отписка русского посла в Крыму в Посольский приказ):
“у государя вашего был Мамструк-князь Темгрюков сын княжой, а взял деи у государя вашего рать, а идут деи воевати турского черкасов и царевых Береслановых детей и иных черкас, которые служат турскому и царю, да Шепшюка Казыева тестя… А посылает государь наш рать свою в Черкасы беречь черкасов тех, которые ему, государю, служат…”
Показательно насколько отличается риторика крымского хана, прямо утверждавшего, что якобы черкесы ему и султану “подручны”, от формулировок Ивана IV в письме султану, где своё отношение к Кабарде он сводил лишь к браку с дочерью Темрюка Айдарова.
1568 г., ранее 15 января:
“А город есьмя на Терке-реке поставити велели по Темгрюкову-княжому челобитью, что есьмя его пожаловали, взяли дочь его за себя. И которые черкасы были ему послушны, и те черкасы многие ему досады и убытки юрту его поделали. И мы для своего имени его пожаловали, город для его береженья поставити есьмя велели на его земле и от недругов его велели есьмя беречи.”
В результате русско-турецкого размена по итогам неудачного астраханского похода османов Россия оставила за собой Астрахань, но снесла крепость на Тереке.
1571 г., март:
“И мы твою, брата нашего, грамоту вычли, и что писал еси в своей грамоте о городе о Терке, и город в Кабардинской земле поставили есмя на Терке-реке тем обычаем. Божьим изволением излюбив взяли есмя у кабардынского князя у Темгрюка Айдаровича дочерь его за себя, и кабардинские князи нам служить учали, и по челобитью князя Темгрюка и всех кабардынских князей в их вотчине поставили город на Терке на реке по нашему приказу, и азстороханьские воеводы из нашие отчины из Азсторохани людей наших посылали в тот город, чтоб Темгрюку-князю от его недрузей быти сбережнее. А того у нас и до твоей, брата нашего, грамоты слуху не было, что черкасы пятигорские твоему царьству прикладны были, и только бы нам о том ведомо было, и нам было про что на том месте город ставити, а с тобою, братом нашим, недружбу вести… город с Терки-реки из Кабардынские земли снести велели и людей своих вывести в Азсторохань приказали есмя.”
Тут не обошлось без лукавства. Во-первых, Иван IV знал, о претензиях турок на Кабарду ещё до письма турецкого султана, как минимум из письма Девлет-Гирея от 1567 г. Во-вторых, крепость построили по просьбе не “всех кабардынских князей”, а только Темрюка. В общем, оправдывался как мог.
Первая шертная грамота, в которой кабардинские князья присягали Ивану IV, относится к 1578 г. Шерть давал Камбулат, брат умершего к тому времени Темрюка. Интересно, что шертная грамота самого Темрюка, если она и была, нигде не упоминается и вообще неизвестно, каким документом был оформлен вассалитет Айдарея по отношению к России.
По традициям того времени, после смерти Ивана IV в 1584 г. следовало принести присягу (шерсть) новому царю – Фёдору l. Согласно шертной записи от июля 1588 г. царю присягнули только князья Айдарея. По поводу остальных князей указано:
“князья из нашего роду которой черкаской князь от государева жалованья отстати похочет, также которые черкаские князи с своими улусы, Тоилостанов род Шолох-князь Ташбзаруков з братьею и племянники и з детьми да Каитуков род Тапшнук-князь да Ослонбек да Жансох, служат Крымскому и Шевкальскому…”
То есть княжества потомков Талостана и Кайтука (остался не упомянутым только Клехстаней) царского жалованья не получали и были связаны с Крымом и Шамхальством.
С новым царём политика в отношении Кабарды изменилась и если Иван IV ставил целью поддержать Темрюка Айдарова в его борьбе с другими княжествами, то Федор l в своей жалованной грамоте от июля 1588 г. прямо поручал присягнувшим ему князьям Айдарея привести к присяге остальные княжества, в том числе силой:
“тех черкас приводити под нашу царскую руку и заклады у них для укрепленья поимати, чтоб они были с вами в нашем царском жалованье и в службе.”
Аналогичное указание было дано и терскому воеводе:
“А вы бы с ними, которые им недруги будут, в нашем жалованье под нашею царскою рукою быти с ними не похотят и вы б с ними посылали стрельцов и казаков войною и их приводили к нашему к Терскому городу и заклады для правды у них поимали.”
Таким образом Россия впервые перешла к агрессивной экспансии в Кабарду. В результате уже 23 февраля 1589 г. Фёдор l принимал у себя послов Талостанея с просьбой о принятии “под свою царскую руку и во оборону от недругов”. Однако, в ноябре того же года за отказ прислать в русское войско свой отряд Талостаней подвергся вторжению 750 вооружённых огнестрельным оружием казаков и отрядов будущей Казыевой Кабарды, в результате чего был приведен “под государеву руку” и выдал заложников. Впрочем, заложников (аманатов) пришлось выдать и Айдарею.
Усиление давления Москвы привело к тому, что в 1593 г.
“к турскому ж деи присылали кабардинские чаркасы, а приказывали о том. – Ты деи на нас досадуешь, что мы голдуем московскому государю, и нам де московскому как не голдовать, а он на Терке городы поставлял, и люди его живут и нас воюют. И будет деи похочешь того, чтоб мы тебе служили, и ты пришли людей с нарядом, и мы Терской город возьмем, а ты людей своих посади и нас вели оберегати, а мы учнем тебе служити.”
В этой связи крымский царевич Мубарек-Гирей даже попытался получить санкцию султана на поход в Кабарду, но скоропостижно умер в Стамбуле.
Рост русского влияния и ослабление турецкого отражается и в грамоте Фёдора l султану от 6 июня 1594 г., полной лжи, но гораздо более самоуверенной, чем у его предшественников:
“на Терке, на Сунше, в Кабардинской земле и в Шевкальской городы наши велели есьмя поставить для того, что изначала кабардинские и горские черкасские князи и шевкальской были холопи наши резанских пределов и от нас збежали с Резани и вселились в горы, и черкасы горские со всею Кабардинскою землею били челом отцу нашему, блаженные памяти великому государю царю и великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии в службу и во всей воле его в царской учинились. И отец наш, блаженные памяти великий государь царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии, взял за собя кабардинского князя Темрюка дочь. И ныне горские кабардинские черкасы служат нашему царскому величеству и под нашею царскою рукою живут и по нашей царской воле из наших царских рук на княженье их сажати велим, и преже сего и ныне на Кабарде начальные князи нашего царского величества посаженики.”
Ослабление турецкого влияния лишило кабардинских князей возможности лавировать между великими державами, в результате чего в 1614 г. (ранее 25 июня) ими в полном составе была подписана шертная запись при воцарении Михаила l:
“Яз, Шалох-князь, яз, Казы-мурза Шешнуков, яз, Мурдар-мурза Алкасов, яз, Куденек-мурза Калбулатов, да яз, Нарчов-мурза Бузлуков, Айтековы дети, даем шерть великому государю царю и великому князю Михайлу Федоровичу всеа Русии самодержцу за себя и за братью свою и за детей своих за больших и за меньших и за улусных своих людей лучших и середних и черных людей Кабардинския земли на том. — Служити нам великому государю царю и великому князю Михайлу Федоровичу всея Русии до своего живота и быть под его царскою высокою рукою в прямом холопстве навеки неотступным.”
Именно 1614 г., а не 1557 г. может с натяжкой считаться годом вхождения Кабарды в состав России, поскольку только тогда русскому царю присягнули все без исключения кабардинские княжества. На это ушло 26 лет. Сам факт такой массовой присяги говорит о том, что по кабардинским законам присяг старших князей было недостаточно, чтобы считать присягнувшей всю страну. Причём и первое присоединение Кабарды было достигнуто Россией силой оружия.
Впрочем, условия шерти и тот факт, что Кабарда продолжала платить дань Крыму при этом якобы являясь российской провинцией, говорит скорее о её вассалитете, а не подданстве. Вассалитет, в свою очередь, допускал зависимость от двух властителей. В последствии этот факт сам того не желая подтвердит Пётр l. 20 марта 1722 г. перед своим антииранским Каспийским походом он направил султану Ахмеду III грамоту, в которой содержались следующие положения:
- Россия признавала протекторат Крыма над Кабардой;
- признавалось, что Россия неправомочна поддерживать кабардинских князей в их конфликтах с крымским ханом: “Подданные наши никогда такого указу не имели, что за которого кабардинского владельца с ханом крымским в ссору вступать”;
- Россия обязывалась не строить крепостей в Кабарде, на ее вассальных территориях и на черноморском побережье, а также не оказывать для этого инженерной и другой помощи Асланбеку Кайтукину;
- Россия обязывалась не допускать, чтобы княжеские коалиции Кабарды привлекали казаков для решения внутриполитических противоречий.
Не желая воевать на два фронта Пётр l впервые признал независимость Кабарды, что потом будет использовано турками при заключении Белградского мирного договора в 1739 г.
На основе проведённого анализа можно сделать следующие выводы:
1. Темрюк Айдаров не утверждал, что присягает Ивану IV от имени всей Кабарды.
2. Несмотря на формулировки о “холопстве”, де-факто отношения кабардинских княжеств и России были вассальными, что было обычной практикой на ранних стадиях взаимодействия с соседними народами. По мере усиления русского присутствия дальше следовало постепенное урезание местного суверенитета.
3. В 1557 г. вассалом России стал только Айдарей.
4. Политика Ивана Грозного в Кабарде была направлена в первую очередь на защиту Темрюка Айдарова и была сравнительно сдержанной, будучи ограниченной турками и татарами.
5. Ни Темрюк, ни последующие пши-тхамады не имели права присягать за всю Кабарду. Хотя в шертные записи после Темрюка и включалась формулировка “за всю кабардинскую землю”, Москва стремилась получить шерть главы каждого отдельного княжества.
6. Настоящую агрессию в отношении Кабарды развязал Фёдор I, начавший в 1588 г. военные и дипломатические усилия по присоединению всех княжеств.
7. В 1614 г. впервые была получена присяга глав всех без исключения кабардинских княжеств, что можно считать началом вассальной зависимости Кабарды (а не отдельных княжеств) от России.
8. Впоследствии разные княжества уклонялись от присяги очередному царю, а в 1722 г. Пётр I официально отказался от претензий на Кабарду.
9. Не было добровольного присоединения к России. В 1557 г. произошло добровольное вступление в вассальную зависимость одного Айдарея, а в 1614 г. к вассалитету была силой принуждена остальная Кабарда.
